Теперь точно откладывать некуда. Первым же делом, как появится возможность, выдумаю лихо заповедник. Нафиг. Не знаю почему оно напало, но хватило и раза.
На новом стеллаже, как награда за всё это сумасшествие, одиноко переливалась эмпа.
— Тебе крупно повезло, Костя, — устало произнёс тот, кто был со мною рядом. — Кстати, можешь открыть глаза. Только медленно. Я завесил окна.
Слёзы лились, словно бы неподалёку кто луку пару головок на тёрке искромсал. То ли расплывалось всё, то ли передо мной поначалу стояло нечто неоформленное и неясное. И говорило это неясное очень уж знакомым голосом. Я медленно сел. Ощупал себя. Цел. Монеты и деньги были на месте. Паспорт тоже. От этой катавасии с пауками, посланцами, змеями и центрифугами в высших сферах мироздания зверски хотелось курить.
— Дай огня… — выдавил я еле как.
— Зажмурься только.
Я затянулся и расслабился. Хотел спросить который час, да плюнул. Пофиг. Вотчина подождёт. После такого пусть все ждут.
— Как ты меня нашёл?
— Место пробуждения всегда сакрально для пробуждённого. Особенно, если он — прирождённый. И уж тем более, если он прирождённый Велес, в чьей крови течёт проклятье, позволяющее ему бродить по всем сферам реальности. После того, что со мной случилось, мне оставалось только ждать тебя тут.
Я затянулся, смахнул надоедливые слёзы и заглянул в бледное худое лицо Виктора. Мы с ним были в моей квартире.
Глава 34
Смеркалось, и кое-где зажигались фонари. Я щурился, вытирал надоедливые слёзы, но усердно всматривался в такой знакомый и такой чужой уже вид из окна. Единственного целого на всю квартиру, без мутной плёнки. Глаза болели и слезились даже в сумерках, хорошо ещё зрение сохранилось. Виктор сказал, что я вовремя сообразил сбежать в храм.
Он много интересного сказал перед тем, как выйти. И такие вот простые откровения меня уже даже не злили. Во-первых, я сам виноват в том, что нёсся сломя голову, ничего вокруг не слушая, ни во что не всматриваясь. Во-вторых, некому мне было что-то такое рассказывать. Дед? Может быть. Но как-то всё не срасталось.
Я начинал уставать от роли тычущегося во всё котёнка. Но что мне оставалось? Лечь и руки на груди скрестить? Возможно, я так и сделаю. Но только рядом с остывающим ещё больше телом Нонго.
Я узнал, что реальность делилась даже не на три сферы, а на целых пять. Ничто, центр и пожиратель мировой воронки — первая. В ней никто ни разу не был, но все однажды будут. Выше находилась сфера сущностей, или Лимб — охотничьи угодья ловчих всего мира и по совместительству источник самобытности всякого этноса на Земле. Сферу спящих к моему удивлению так и принято было называть Обыденностью. Затем располагался уже знакомый мне Родник. А вот самый край мировой воронки ловчие с придыханием именовали Нечто или Хаосом. Первородной субстанцией, находящейся в постоянном бурлении, движении, где вершится нескончаемый акт творения и сиюминутного разрушения всего.
За исключением жизни.
Жизнь возникала в Роднике, как и говорил дед, выращивая для меня лихо из какого-то корня в банном ковшике. Возникала неизвестно как и непонятно зачем. Ни один ловчий так и не открыл тайны её происхождения. Если вообще кто-то пытался это сделать, с чёртовой-то Игрой, где смерть куда важнее.
Родник же был источником тех самых эмп, одна из которых прямо сейчас лежала на стеллаже моего храма. А ещё неких гем, если дело касалось людей. Я спросил Виктора, что такое гемы. В ответ он пошутил, что это те же самые эмпы, только меньше и другие. Этой цитатой из одного хорошего фильма Виктор почему-то ушёл от прямого ответа.
Убегая из паутины Антиквара, я зашвырнул себя в Родник, но не был к этому готов. В первый раз со мною был патриарх. И та крыша, вид с которой предрекал Паттайе скорый катаклизм, тоже была частью Родника, поэтому Виктор и удивился, увидев меня там. В верхнюю сферу не попасть без нужной касты или таланта сущности. Это не Лимб, куда может погрузиться каждый ловчий, затратив одно-единственное деление жизненной энергии. Но если всё же ловчий оказался в Роднике без навыка или должного сопровождения, верхняя сфера мироздания принимается его распылять в прямом смысле слова, попутно провоцируя бунт отловленных сущностей. Что со мной и произошло.