Я ел, кивал на многословие Владимира, и усиленно делал вид, что просто отдыхаю. И чуть не поперхнулся, когда он заявил, что сегодня они все вместе — “и ты давай с нами, зёма!” — уплывают на Пхукет.
— Вы тут долго, — констатировал я, кивнув на загар.
— Зём, да я жить тут готов, — хохотнул Владимир.
— Когда назад?
— Должны были сегодня, — ответила Нина. — Но нам друзья позвонили с Пхукета. Ну, сгорят билеты, первый раз что ли? А там праздник, который не каждый год бывает. Театрализованное представление, огненное шоу, музыка. Девчонок много… — как бы в сторону протянула она, глядя на сына.
Тот только поморщился, продолжая смотреть на море, будто на горизонте красовалось что-то несказанно интереснее упомянутых девчонок.
— Гера у нас поэт! — глаза матери блеснули неподдельной гордостью, хоть в голосе и сквозило неприкрытое подтрунивание. — А поэты что? Правильно — страдать должны! Девчонки — суета сует!..
— Ну хорош, мам… У меня есть девушка.
Исток? Неужто пацан Исток? Я прожевал кусок сосиски, присмотрелся, стараясь попутно ещё и реагировать на неостановимый поток позитива со стороны Владимира. Опыту нет. Как я пойму это? Чем они отличаются от обычных спящих, когда мир тормозится?
Вот вернусь домой, деда за грудки — и за стол. Будем дуть чай, пока всё не расскажет, что ещё не успел позабыть. Вернусь домой… От этой мысли становилось одновременно и грустно, и тепло.
Смартфон будто ждал этих мыслей — выдал сразу комбо из оповещений. Мобильный интернет тут был, конечно, хреновый… Дед требовал селфи. И просил привезти Иго ракушку. Большую и почему-то голубую. Я усмехнулся.
— Ну, хрящ, давай, сбацай нам что-нибудь экспромтом! — попросил пацана отец.
Я думал, что Гера сейчас отреагирует особенно резко, но ошибся. Он, наоборот, оживился малость, поёрзал на стуле, вздохнул и… сменился в лице, как проживший пару сотен жизней актёр перед выходом на сцену.
За столиком стало тихо. Родители Геры переглядывались, и по их вытянутым лицам я понял, что они не ожидали от сына ничего подобного. Да и сам пацан сглотнул и нервно улыбнулся. Он явно до этого плёл вирши попроще, а тут…
— Маяковский, мать! Гамлет, в рот мне булочку…
— Растёт! Всех охмурит на Пхукете! — не прекращала подшучивать Нина. — Только почему “игрою”? Лучше же “судьбою”! Вот это всё твои пострелялки компьютерные! — она включила мать на полную.
Сосиска потеряла вкус. Я повозил ей по тарелке, размазывая кетчуп. Вот зачем я с ними связался?! Да пусть хоть восемь Рубиконов и десять Истоков — мне-то что?! Послал бы да и пошёл своей дорогой, а теперь…
Я замедлил действительность, и кафе наполнилось пустыми бездушными куклами. И напротив меня сидели куклы: тупые, без жизни в глазах. Я еле сдержался, чтобы не дать Владимиру по его красной от позитива и загара морде. Чего их жалеть-то? Кого жалеть надумал?! Встать, выйти вон прямо сейчас. Дойти до парома, да и на Пхукет, на рандеву со змеемачо, а то лихо уже изошло на хрип всё.
“Why don't you get a job”, - завопил “Offspring” с каким-то дебильным турецким акцентом Жигуль, намекая, что пора бы уже шевелиться, а не просиживать задницу в душном кафе.
Лихо отозвалось одобрительно этим своим последним свистом из лёгких висельника. Я смотрел ему в единственный глаз и думал. Надо бы ещё сущностей. Хотя бы ещё одну, для перестраховки. Да только где взять их?
“Талант 1–1. Постоянная тяга к отмеченному, если отмеченный использует талант сущности, незамедлительно становится известно его точное местоположение. Придаёт против отмеченного неодолимую силу, скорость и ловкость. В качестве отмеченного может быть только совершивший убийство по своей воле человек”, - прочитал я на экране под постаментом одноглазого.
Или если уж не ещё одну сущность заиметь, то хотя бы улучшить лихо… Его второй талант очень даже ничего. Наверное.
— А что там за праздник? — ещё не до конца оформив мысль, спросил я, едва семейство опять стало осмысленным.
— А какой-то местный вариант Хэллоуина. Только редкий, бывает вроде как не каждый…
— Я с вами.
— Решил? Молодец! Да мы с тобой, земеля, его на дно пустим, Пхукет этот!