Вот прям полегчало!.. Я отшвырнул путеводитель и схватился за волосы, зажмурившись. Как же хочется жрать…
Едва мы въехали в гористую местность и преодолели первый непродолжительный серпантин, я понял, что ещё немного, и случится непоправимое. Плохо видя окружающее, я ощущал только тепло человеческих тел перед собой, поэтому ручку наощупь нашёл едва-едва.
— Стап! Стап! — попыталась вразумить меня женщина.
— Фак ю, олд бич! А вилл фак ю! — заорал я какую-то ахинею, дёргая ручку. Главное, чтобы они не остановились, не надумали попытаться помочь мне. Главное — сойти за какого-нибудь наркомана.
И мне это удалось. Даже муж, слава всем существующим и несуществующим богам, решил не отстаивать честь супруги мордобоем, а благоразумно нажал на акселератор. Малолитражка скрылась за поворотом, и первое, что я сделал, это сошёл с дороги и как можно быстрей побежал в лес.
Мне приходил конец. Я медленно, но верно… нет, не умирал, а становился чем-то отвратительным, постоянно голодным. Не хищником даже. Было бы, наверное, не так обидно сделаться каким-нибудь охотником, ловким и стремительным. Я же не брезговал и падалью.
Первый раз я очнулся возле останков мелкой обезьяны. Что не я её поймал, стало ясно сразу же — в рюкзаке не валялось лишних капканов. Да и рюкзака-то уже не было… Я глянул на руки, утёр рот — всё было в крови и шерсти. Вот же, сука… Попытался вызвать рвоту, но ничего не вышло. Казалось, я мог запросто просунуть руку до самого желудка…
Но это было только начало. После я дважды обнаруживал себя рядом с останками животных не первой свежести, а то и с явными признаками разложения. С этим ничего нельзя было поделать. Вот, вроде бы, идёшь, идёшь на юг, ориентируясь по приложению привязанного к шортам смартфона, а потом — раз! — и ты уже где-то на той стороне горы, что недавно виднелась по левую руку километрах в трёх-пяти. Единственное, что представлялось возможным, так это предугадывать очередной провал: раз за разом ему предшествовал нестерпимый голод. Мне, можно сказать, везло. То я поедал дохлую обезьяну, то птицу какую-то не особо прыткую ловил, то что-то вроде большой древесной крысы надумало утопиться в ручье, став моим, я сбился каким уже по счёту за сегодня, ужином. Пока я был далеко от деревень и курортов, ничего страшного не происходило. Но приступы голода недвусмысленно учащались. Прет требовал всё больше.
Это походило на постановку. На грёбаный сценарий, в котором я-дурак правильно и прилежно отыгрывал роль. Потому как ну не бывает так! Не сваливаются на голову легендарные сущности новичкам! Может, конечно, Ли тоже был всего лишь жертвой слишком сильной твари. И наша с ним встреча просто-напросто случайность. Но скорее нет. Он вовсе не был похож на ловчего. Больше уж на… носителя…
И это не я поймал Прета. Это Прет поймал меня. Я не мог войти в храм при нём, а когда заглядывал, видел лишь густую клубящуюся пыль. Даже песен Жигуля больше не доносилось оттуда. Даже лихо не тянуло меня на юг… Ни о каком строительстве заповедника не шло и речи.
Стемнело, и со склона стали хорошо видны огни: электрические — курортов внизу, живые — начинающегося на вершине горы праздника. По ногам поднималась дрожь, но не от холода. Страшно было даже представить, что я могу натворить среди людей…
Храм на вершине!.. В путеводителе говорилось что-то про миролюбие духов возле него, про какое-то там кормление! Может, повезёт?.. Что я теряю?.. Уже ничего.
И я пошёл вверх. По пути сорвал и зажевал сомнительный фрукт, похожий на тот, что я видел на страницах книги-путеводителя. На запах так я съел дерьма, а на вкус… очень даже ничего. Главное, задержать очередной провал. Главное, успеть забраться наверх.
Барабанный бой послышался издалека. Факельный свет мелькал средь деревьев недостижимым призраком, а подъём становился всё сложней. Сил почти не было, я уже не смотрел куда иду, сосредоточась только на одной мысли: “я не голоден”.
Свет вокруг вспыхнул как-то внезапно, словно бы Прет успел-таки взять надо мной верх, а барабанный ритм обрушился залпами фашистской артиллерии посреди июньской ночи. Из непроглядной темноты вынырнула косая площадь: старая, каменная, растрескавшаяся, с приземистым белым храмом по центру. Я присел и затравленно заозирался, толком ничего не видя и не понимая. А по листьям пальм вокруг оголтело носились тени.