— Интернет отпал! — донеслось со второго этажа. — Па! Мам, вы тут?..
Это был голос Геры. Я поднялся, глянул в раскрытое окно над террасой. Не дошло видать до пацана. С другой стороны, ничего ещё ведь не случилось. Да и не случится уже.
— Они к морю пошли, — пожал могучими плечами Андрей, глядя на меня. — Хотели вдвоём побыть, у них там с сыном какие-то проблемы… Я и сам иногда хочу один побыть, но без этой вот шушеры, — он махнул за спину бокалом, опять разлив виски, — никуда. Каждый день тут орёт музыка и пляшут какие-то девки. Какие-то, как видишь, даже тонут в ручье… Я ведь даже не знал, кто такая. Но это обычное дело. Это… эт-то что… за… х-херня?..
Я невольно зыркнул на Андрея — настолько просел его голос. Он таращился на море раскрыв рот.
— Такси через полчаса уже! Ма! — свесился из окна Гера. — А… где вода? Мам? Мам?! Папа! Па-а-ап!!
Моря больше не было. Линия прибоя откатилась на добрую сотню метров, оголив множество ракушек и морских звёзд, явив вечернему небу всё, что обычно укрыто водной толщей. Разом стало тихо. И ни одной птицы не осталось над морем. Разве что никуда не делась несмываемая клякса буревестника, чёрного на фоне надвигающегося на остров вздыбленного горизонта.
Глава 18
Куда бежать перед лицом неотвратимой гибели?
К близким.
Нина и Владимир пронеслись мимо нас с нечеловечески вытянутыми от ужаса лицами, и — сразу на лестницу, наверх, к сыну! Мы с Андреем застыли, как два немых истукана, глядя на пришедший в движение горизонт. Эти пара секунд были самыми длинными в моей жизни. И самыми тихими.
Боже, как же тихо перед разинувшим пасть океаном!..
Я опомнился на бегу, уже на полпути к скале, меж валунов и оцепеневших в ожидании смерти деревьев. Андрей и сибиряки неслись рядом, страшно выпучив глаза. Нина и Гера спотыкались, падали, но отец подхватывал их и тащил, а в какой-то момент и вовсе сгрёб их обоих и чуть ли не понёс.
Береговая сирена опомнилась когда мы уже были на гребне скалы, да и то ненадолго — сдохла буквально сразу же. Она, старушка, помнила ещё гул японских двигателей над этими островами. Мы видели, как люди выбегают из своих белых вилл, что распластались прямо вдоль берега, точно готовые к жертве агнцы. Кто-то садился в машины и уезжал вглубь островка, на высокогорное плато, поросшее хилыми, но джунглями. А кто-то, увидев людей на остроконечной наклоненной к океану скале, делал глупость и мчался к нам — таких было две или три машины. В одной я даже разглядел женщину в купальнике, что изо всех сил держалась за кузовные дуги открытого джипа.
Вот его-то и накрыло первым.
Волна нашла на остров не ровной стеной, а клином, разом проглотив ближайшие виллы и вспоров дорогу к скале. В мутной пенистой воде закувыркались автомобили и пальмы, куски черепицы и кровельных стропил, вещи, садовая и внутренняя мебель. И пластик. Тонны пластика, который с ненавистью обрушил обратно на людей океан.
Тоненькая Нина дрожала и плакала. Но молча, рыданий себе не позволяла. Гера жался к матери изо всех сил, а Владимир заслонял их от тёмного горизонта широкой красной спиной, будто в этом мог быть хоть какой-то смысл. Андрей куда-то пропал. Я огляделся и увидел его, пытающегося подняться ещё выше по отвесному утёсу, что разрезал островок напополам и к которому примыкала наша скала. Но без снаряжения туда взобраться было очень сложно даже ему.
— Тут надо вдвоём! — заорал он мне. — Я отсюда! Вы снизу!
Только сейчас стало ясно, что это не тишина никакая. Это ровный рёв и шум стихии, кроме которых не слышно больше ничего.
Оглянувшись, я понял, что затеял Андрей. И почему.
— Мам! Пап! Ещё! Смотрите! Ещё одна!..
Гера заплакал и вжался в родителей, враз растеряв едва приобретённые мужественность и взрослость. Они стояли обнявшись, как посмертный памятник сами себе, а со стороны океана шла ревущая погибель. Первый удар был лишь репетицией, игривым дружеским тычком в плечо.
— Сюда! Сюда давайте! Костя! Вова! Подсадите их! Дава-айте!..
Андрей каким-то чудом изловчился и влез-таки на уступ, что был выше нашего нынешнего положения метра на три с половиной. Он ухватился там за что-то, свис и вытянул ручищу, готовый поднять Нину с Герой. Нас с Вовой не поднял бы к себе даже он. Да и не хватило бы там места.
— Земеля… — Владимир глянул на меня почти умоляюще.
Но мне не нужно было ничего говорить. Уже через пару секунд нашими совместными усилиями на уступе оказался Гера. Руки дрожали, колени предательски тряслись, мы чуть не уронили бедную Нину, но Андрей успел ухватить её и вытянуть. Он выпрямился и вдруг вытаращил глаза, глядя нам за спины, после чего прижал их к себе, как своих.