— Дело к полудню, — вздохнул Джек с облегчением. — Мы уже позавтракали давно. Леха заслал узнать про управителя, скоро вернётся. Ворон на заднем дворе засел с точильным камнем и ятаганами своими. Народ пугает. Я бочку для тебя просил с горячей водой, вон стоит. Но вода уже остыла. В общем, никак не мог тебя разбудить. Гай на рынок за травами ушла. Решила противоядие варить, думала, тебя опоили чем.
Брок хмыкнул. Привыкнуть никак не мог к такой деятельной заботе.
— А противоядие от чего? — улыбнулся он, снова прикрывая глаза. Тело гудело силой и удовлетворением. Аста, конечно, давно ушла, но он бы с удовольствием поблагодарил её ещё раз за сладкую ночь. Давно он так не высыпался после приятной телесной усталости. Может, ещё и выдастся поблагодарить.
— Универсальное, — пожал плечами Джек. — От распространённых дурман-трав. Кто её знает.
— Прости за ночь, — извинился Брок, потягиваясь и скидывая с себя тёплое одеяло. Голую кожу тут же обдало прохладным воздухом, грудь покрылась мурашками.
— В первый раз, что ли? — невесело усмехнулся Джек. — В следующий раз будет твоя очередь слушать, — сказал он с задоринкой.
— Замётано.
Брок встал, нашёл сваленные в углу походные мешки и вытащил свой. Порылся там, отыскал два овальных камня, таких гладких, что бока бликовали от скудного света из маленького промёрзшего окна. Звонко ударил ими друг о друга и кинул в бочку, стоявшую посередине комнатушки. Джек уважительно цокнул языком.
— Магистр дал?
— Дар Верховного, — кивнул Брок, запустив руку в прохладную воду по локоть, закружил кистью. Вода медленно нагревалась, со дна от утопленных камней поднималось тепло. — На десять зарядов. Надеюсь, мы тут не задержимся.
Вдруг дверь распахнулась, глухо ударив по стене. В комнату влетела Гай, неся в вытянутой руке огромную керамическую кружку. Над ней вился парок, внутри плескалось и пахло хвоей, чем-то травяным и совершенно убойным. Наконец, она увидела Брока. Оглядела его с головы до пят, широко распахнув глаза и рот — словно сказать что-то хотела, да так и не вышло. Перевела ошарашенный взгляд на Джека, снова вернулась к Броку. Покраснела вдруг от ушей до скул и ниже. Бухнула кружку на маленький стол, развернулась быстро и выбежала из комнаты.
— Да что за напасть на мою седеющую голову? — устало вздохнул Брок и занёс ногу над пошедшей паром водяной гладью. Бочка не была высокой, самое то сидя поместиться, прижав к груди колени. Вода до плеч скроет. — Дай-ка кружку сюда. Кажется, пихтой пахнет. Всё польза.
И когда Джек принёс, не раздумывая вылил варево внутрь, в воду. Вкусно запахло хвойными и можжевельником, известное бодрящее средство, можжевеловое масло.
— Так какие у нас планы? Надо обдумать всё, а то наши ребята от безделья чудить начнут.
— Помоюсь, поем, — лениво протянул Брок, — и наведаемся к управителю. Посмотрим, что у него будет интересного по нашему вопросу.
— Раскроем, что мы ловчие?
— Почему нет? Пускай знает, — сказал Брок, зевая. В тёплой воде снова накатила ленивая дремота. — Ведь кто-то писал эти письма.
— Управитель бы подписывался. И выслал бы официальный запрос на отряд.
— Ты прав, — легко согласился Брок. — В любом случае, нам нужно кое-что узнать, прежде чем идти в гости.
— В гости? — удивился Джек.
— После сходим в гости к тем ребятам. К кузнецу пришлому, который с одноруким на выселках живёт.
— Думаешь, их рук дело? — напрягся Джек. Он тоже отлично разглядел вчерашних мужчин. Они могли доставить много проблем. Даже однорукий.
— Если начистоту, то очень сомневаюсь, — вздохнул Брок и ушёл под воду с головой, раздув щёки. Разговор тяготил, хотелось провести в отдыхе и неге ещё несколько минут. Предчувствия не обманывали — вот-вот начнётся свистопляска, и об отдыхе они все смогут лишь мечтать. Но люди, живущие свой короткий век, не могли быть такими расточительными. Они постоянно куда-то бежали, торопились, строили планы. Брок представить не мог, да и не хотел особо, насколько же утомительным был подобный бег жизни. Поэтому он просто набрал побольше воздуха и нырнул. Под водой он мог без проблем находиться столько, что человека бы уже посчитали утонувшим.
Он раздумывал о Гай.
Ещё с десяток лет назад он был младшим магистром Цитадели и занимался тем, что обучал новичков. Брок специализировался на ближнем бое и навыках выслеживания. Он рассказывал о выродках всё, что сам успел узнать за свою жизнь: где были самые важные точки на искореженных телах, ранения в которые становились несовместимыми с жизнью; о том, как и когда делится тварь, как на короткий срок становится беззащитной, и сколько ей надо для деления жертв; откуда выродки вообще взялись, хотя Верховный запрещал рассказывать об этом. Магусы не любили историй о том, как сели в лужу с попыткой создать оборотней, послушных их воле, и не собирались обсуждать, имели ли право на подобные эксперименты. Магусы хранили свои тайны. Но сам Брок собирал в своём жилище лучших из лучших и просто разговаривал. Размышлял вслух, ронял семена сомнений в благодатную почву — восторженные его силой, сноровкой и опытом юноши чуть ли не в рот ему заглядывали. Объяснял, что обычно всё совсем не так, как кажется. Вот только об истинных он говорил редко и неохотно, отделываясь сухими ответами на вопросы, если такие появлялись.
Лех и Гаяна были лучшими его учениками. И если с Лехом всё было ясно — сбежал парнишка из родительского дома, от обязанностей чистить хлев, дрова рубить да заниматься полевыми работами, — то с Гаяной не было понятно ничего. Высокая и смуглая, явная уроженка юга, она взялась в Цитадели, в выжженных солнцем степях посреди континента не ясно откуда. То ли беглая рабыня, то ли рождённая вне семьи незаконная дочь. Длинная, ниже ягодиц, чёрная коса по обычаю была накрепко примотана к спине и поясу на всех разминочных боях. А в последний год обучения Гай свою косу обрезала едва ли не под корень и дела куда-то. Брок после этого с ней несколько дней не разговаривал. Нравилась ему коса. Блестела красиво, вилась, покачивалась при ходьбе, добавляла уюта в каменную пустоту залов Цитадели. Да и вообще. Была баба, стала непонятно кто. А ведь красивая, глаза большие, вытянутые, цвета травяного отвара, скулы широкие, острые. Плечи узкие, груди — как яблоки, бёдра крутые, да не слишком. Ноги длинные, не каждые штаны впору будут. И коса… С тех пор, глядя на её мужскую одежду и короткие волосы, Гай всё больше девушки глазки строили. Принимали за смазливого парня, чем немало её смущали.
Лех пользовался для боя коротким мечом и изогнутым кинжалом во второй руке; насмерть бросал ножи, лобовую кость выродку пробивал. Гай управлялась с луком и трёхзарядными арбалетами. В центр драки Брок её никогда не пускал, Гай отлично прикрывала их спины издали.
Брок водил их на охоту — впервые. Помогал выслеживать одичавшую стаю, присматривал и разделил ярость первой битвы. Ощущение первых брызг теплой, с неуловимым тошнотворным магическим душком крови на лице и руках, о! Такое не забывается. Вскоре после того, как Гай и Лех стали полноправными ловчими и могли пойти в любой отряд, Брока убрали из преподавательского состава. Николас, не так давно ставший Верховным Магистром, предложил ему Инициацию. Это означало ошейник. Неограниченные полномочия. Звание Магистра, уже без приставки «младший». Доступ к амулетам. И собственный ловчий отряд.
Брок выпустил изо рта воздух, тот булькнул и пузырём поплыл к поверхности. Он сам не знал, почему согласился тогда. Гремучая жажда действия после долгих лет натаскивания человеческих щенков поутихла. Цитадель, огромным чёрным зубом выросшая посреди рыжей степи, стала почти родной. Ощущалась домом. И всё же когда появился малейший шанс снова быть у руля хотя бы в своём отряде, его затрясло от предвкушения. От запаха воли. От представления о пряном воздухе с побережья или кисло-сладком — с гор, по которым он так соскучился. Ноздри защипало от ярких воспоминаний. Противовесом всего этого был ошейник. Ошейник — как плата. За доверие, за доступ к магии амулетов. Брок был сильным, опытным представителем истинных, почти сошедшим с ума однажды и непонятно как удержавшимся на последнем краю. Его бы не выпустили на волю без ошейника. У магистров Цитадели было лишь несколько отрядов, в которых числились согласившиеся — или вынужденные, за неимением других вариантов — служить истинные. И Брок не без гордости считал свой отряд сильнейшим. Больше пяти лет прожито плечом к плечу, а сколько изъезжено дорог, сколько голов выродков пришлось на их долю? И не только выродков. Брок лично упокоил двух истинных, сошедших с ума, объевшихся человечины до полной потери достоинства и осознания себя. У него был опытный, сплочённый ловчий отряд. И чувствам, тем более нежным, тут не было места. Чувства разрыхляют, делают внутреннюю атмосферу нездоровой. Поэтому никто не брал женщин в ловчие. Рано или поздно женщина становилась камнем преткновения. Именно из-за этого Гаяна так прицепилась к нему, когда ей прочили блестящую карьеру наставницы лучников в Цитадели. Брок ещё не начал набирать людей к себе, как Гаяна пришла к нему. Первая. И стала умолять взять в отряд лучницей. Арбалетчицей. Она была готова на что угодно, лишь бы живая, настоящая работа. «Я не выберусь из этих стен. Умру тут, если ты мне откажешь. Прошу. Ты никогда не пожалеешь, что взял меня в отряд. Прошу, Брок. Прошу». Она почти плакала, хотя ни слезинки не скатилось из глаз. Вывалила всё, а потом губы поджала и стала смотреть — ну, что? Неужто откажешь? Брок долго думал. А потом рукой махнул и согласился. С одной лишь оговоркой — что мужиков себе будет на стороне искать. И никогда внутри отряда. И вот теперь поди ты, смущается, словно никогда без одежды не видела. Ревнует. Что с ней делать?