— Логики я не усматриваю, — подал голос Джек, тщательно вглядываясь в карту.
— А вот это что? — спросил Брок, ткнув в пожелтевшую на краях бумагу. Под пальцем был нарисованный одиноко стоящий дом, острые палочки деревьев рощи и там же рядом большой, явно жирнее других, красный крест.
— Первая жертва. Линка, четыре полнолуния назад. Одна у матери росла, ходила в соседнюю деревню к тётке с гостинцами для двоюродных братьев, — с готовностью ответил управитель.
— А это?
— Дом кузнеца нашего нового. Они с братом-калекой год назад весной сюда пришли. Вроде как с западных гор, точно не говорили. Живут спокойно, тихо. Слишком близко ни с кем из городских не сходятся. Но за работу кузнец за любую берётся.
— Вы с ними говорили? Близко ведь к ним.
— Говорили, а толку? — нахмурился управитель. — Ничего не слышали. Говорят, всю ночь было тихо. А может, просто спали крепко.
— Ясно, — кивнул Брок и поднялся. Отряд весь как один человек поднялся следом. Карта скаталась, легла под широкую брокову ладонь. — Вы не против, если я её заберу? На благо дела? После верну. Как покончим с этим.
— Конечно, конечно, — зачастил управляющий. — Что-нибудь ещё будет нужно?
— Нет, — обрубил Брок. — Цитадель даёт ловчим отличное обеспечение, так что не стоит забот. А теперь простите нас, и спасибо за беседу и обед.
С этими словами он развернулся и пошёл к выходу из залы, на ходу заталкивая карту в тубус. Ловчие потянулись следом. Чёрный лохматый пёс, всё время их визита просидевший под столом, высунул из-под скатерти мокрый нос и тихонько заскулил.
****
— Что теперь? — поинтересовался Джек, когда они отошли от дома управителя на достаточное расстояние и вдруг вывернули по узким кривым улицам на круглую площадь, всю засыпанную нехоженым снегом. Брок остановился на ней, как вкопанный.
— А теперь, — подумав, сказал он, — мы пойдём в гости к кузнецу. Только будут это совсем не такие гости, как у управителя. Держитесь вместе и начеку, хорошо?
— Думаешь, это кузнец жителей режет? — недоверчиво спросил Ворон из-за плеча. — Ты, Брок, прости, конечно, но я безумие чую на раз, как ты нюхом. У них с головами всё в порядке. И агрессии ни капли. Истинные, конечно, это только слепой не увидит. Но тут они живут мирно и человечиной не балуются.
Брок оглянулся и долго, тягуче смотрел на Ворона, на смуглое лицо и узкие глаза островитянина под мохнатой опушкой тёплого капюшона. Он прибился к отряду больше трёх лет назад, израненный, словно с неба свалился, и слёту втянулся в их битву. Тогда они зачищали от выродков несколько деревень на побережье. Устали и выдохлись так, что еле до Цитадели добрались. Уже с Вороном. Он размахивал своими изогнутыми ятаганами, как ветряная мельница, и крошил взбесившихся созданий на куски под яростные, похожие на птичьи, боевые выкрики. Брок такого стиля боя нигде раньше не видел. Впрочем, и на островах он ни разу не бывал. А от картины, оставшейся после резни Ворона, мутило даже его. Такого воина он не мог пропустить. Ворон прижился и остался в отряде сам собой, и только в Цитадели, спустя месяц, его вписали в реестр и отряд Брока. Поставили на личное обеспечение.
— И всё же что-то с ними не чисто, понять бы, что, — хмуро ответил Брок. — И чем раньше, тем лучше. Полнолуние уже завтра.
— Значит, идём? — предложил Джек. Ноги от стояния на морозе начинали индеветь, воздух щипал ноздри и щёки, заставлял глаза слезиться.
— Идём, — кивнул Брок.
****
Он бежал меж деревьев, взрывая чёрным носом снег. Чихал, рычал от радости и снова зарывался носом в свежую морозную перину, месил сугробы тяжёлыми, широкими лапами. На придушенного перепела, болтающегося в пасти, налип целый ком снега, но когда это мешало? Дом был близко, он уже чуял пряный аромат печного дыма.
Вдруг он остановился. Всмотрелся вперёд, вдаль, прижавшись палевым брюхом к разрытому снегу. Глухо зарычал. К дому шли люди. Незнакомые. Опасные — такое сразу чувствуется. Были уже близко, никак не успеть раньше, не предупредить его. Он завертелся вокруг себя, не понимая, что делать. А потом выплюнул добычу, уселся прямо в сугроб, задрал голову вверх и громко, с чувством завыл.
****
— Останьтесь снаружи, — попросил Брок, подходя к добротным воротам во двор. — Я пойду один. Так больше вероятности, что это не сочтут за вторжение. Но будьте готовы к чему угодно. Первыми не нападать, даже если будут провоцировать. Только в случае серьёзной угрозы.
— Я с тобой пойду? — поинтересовался Джек, чуть прихватывая за локоть.
— Нет, — обрубил Брок, скидывая на снег перевязь с охотничьими ножами. Ножи больше напоминали короткие мечи и выглядели устрашающе. — Тут будь. Пожалуйста, — сказал он, посмотрев прямо в глаза. Джек словно потух, но послушался. Присел на запорошенную поленницу и снял ножны. Положил меч на колени.
Именно в этот миг раздался волчий вой. Столь же чуждый яркому дневному солнцу, сколь нагоняющий ледяную жуть.
— Что это? — вздрогнув, спросила Гай. Её арбалет уже был заряжен и удобно лежал в руке, не взведённый. Со взведённым соблазн спустить крючок будет слишком велик.
Брок прислушался и улыбнулся.
— Это хозяин. Сказал, скоро будет, просил подождать. Что ж, пойду я. Никакой самодеятельности без меня, — напомнил он своим и, наклонясь перед низкой дверной перекладиной, шагнул в сени.
В комнате — той самой, с печью и расстеленной перед ней шкурой, сидел однорукий парень. Сейчас, при щедром свете дня Брок явственно разглядел — парень. Молодой совсем. И ста лет нет. Он сидел, опираясь здоровой рукой на массивный стол и сжимая спуск заряженного тяжёлого арбалета. Стрела смотрела прямо в грудь Броку. Такая в теле сделает дыру размером с кулак, ещё и внутренности на себя намотает, зазубренная.
— Я с миром, — тихо сказал Брок и медленно, чтобы не нервировать ещё больше, поднял руку ладонью вверх.
— Добрые гости без стука и приглашения не ходят, — ответил парень, всё так же трогая пусковой крючок пальцем. Нежно так, ласково. — Кто вы и зачем пришли? Явно ведь не по кузнечному делу?
— Почему? — вдруг удивился Брок. — Оружие нам надо заточить. А тут арбалетами встречают.
Парень побледнел и ощерился. Между бровями залегла складка, а волосы, не убранные в хвост, висели тёмными патлами у скул.
— Ты мне зубы не заговаривай, мне сказали…
Вдруг откуда-то сбоку, словно из невидимого лаза, в комнату запрыгнул волк. Огромный, тяжёлый, в светло-палевого оттенка шубе. Брок хмыкнул про себя. Лет пятьдесят, не меньше, не видел подобного окраса. Истинный, ещё и из высших. Всё странне́е и странне́е пахла эта история.
Волк подошёл к столу, ткнулся лобастой головой в колено однорукому. А потом развернулся и низко, раскатисто зарычал. Брок улыбнулся. Вдохнул побольше воздуха и, чуть напрягшись, перестраивая глотку и терпя обжигающий ошейник, зарычал тоже. Негромко, приветственно.
Однорукий округлил глаза. Брок знал. От такого его рыка шерсть, даже если её не было в человеческой ипостаси, поднималась на загривке. Волк удивлённо потряс головой и сел рядом. Словно заинтересовался, но доверять ещё не начал.
— Но… как? — растерянно спросил однорукий. — Я тебя не чую совсем…
Брок улыбнулся снова — спокойно, мягко. Надеясь, что не щерит на них зубы. И отвёл ворот рубахи под стёганкой, показывая магический обруч и алую, обожжённую полоску кожи под ним.
— Ловчие! — воскликнул однорукий. — Долго же вы…
— Значит, письма ты писал, — сказал Брок, расставляя кое-что в голове по местам.
Волк встал на лапы, встряхнулся и уставился на однорукого не мигая. «Не знал», — с интересом отметил про себя Брок.