— А у тебя еще остался листок с договором? Хе-хе, я теперь знаю какие чернила нужны для подписи. Извини что испортил тот, другой, — на толстом лице возникло некое подобие улыбки, оголив желтые кривые зубы.
— Если быть точным, то два. Второй под твоими сапогами. Но это все право пустяки. Так что угодно? — демонесса больно ущипнула Даэмаса за плечо, предостерегая от неосмотрительных поступков, хотя руки у этого, невозмутимого по обыкновению, чародея сейчас чесались очень сильно.
— Так вот, поздравь меня! Нашлась эльфийка, которая оказалась милостива к моим порывам.
— Неужели? — неподдельно изумился чернокнижник, тщетно пытаясь найти хоть что-то в своем госте, что можно было полюбить.
— Э! Да! — толстяк сдвинул ноги со стола, оставив на гладкой поверхности красного дерева грязные лужи, — И я хотел бы перед ней сегодня предстать в полной красе. Я слышал об эликсирах, которые помогают лучше высвободить всю благость души во внешнем облике.
— О да, конечно, эликсир уже готов! — пришла на помощь к теряющему самообладание хозяину суккуби и, взяв флакон с полок у камина, преподнесла Дику, в нетерпении протянувшему свои короткие руки.
Даэмас изумленно вскинул брови. Темного цвета флакона с узорами для дорогих сложных смесей был без печатки серебра у крышки. Это означало, что зелье еще не до конца очищено от примесей.
— Все, что хотите, для нашего благодетеля! — демонесса одарила толстяка такой улыбкой, от которой на мгновение была способна пошатнуться вера даже самого богобоязненного паладина.
Дик тут же схватил флакон и спешно побежал к двери, опрокинув по дороге пюпитр с коллекционным изданием книги Морвириари в тисненой золотом обложке.
— Вот свинья! — не выдержал Даэмас, когда за гостем с грохотом захлопнулась дверь, — Этот эликсир стоит больше, чем весь тот откуп, заплаченный мной в ратуше!
— Хозяин, успокойтесь, — промурлыкала суккуби, старательно вытирая грязь со стола и ставя на место упавший пюпитр, — Как вы говорили, расходы себя окупили. И на этот раз тоже. Я дала ему зелье перманентного действия. Пусть дорого будет стоить потеха, зато представьте, что вылезет из его гнилой душонки во внешний облик.
— Не сомневаюсь, — пробормотал чернокнижник, — Прибери здесь, чтоб духу этого вонючего ублюдка не осталось. А я должен кое-что сделать.
Даэмас поспешил в правое крыло дома, по дороге отметив, как переполошились этой ночью снизошедшие в его жилище ками,[15] что еще раз подтвердило предположение его прислужницы о некоем проклятии, обрушившемся на Карнажа. Однако чернокнижник никогда не сталкивался с тем, кто был способен убить феникса. Следовательно, не мог точно судить о природе проклятия. Да и в редких книгах попадалось хоть одно упоминание о встречах обитателей Материка с птицами на Огненных Рифах.
Распахнув двери просторного зала, где в свете многочисленных факелов лежал на каменном алтаре молодой конопатый парень, Даэмас решительно двинулся к стоящей рядом старухе.
— Мэйра, спасибо вам за ваше терпение, — начал чернокнижник, обращаясь к заклинательнице мертвых.
— Время дорого, а вы нас покинули не начав. Мой внук очень страдает. Вы сможете помочь? — хрипло отозвалась старуха.
— Разумеется, помочь я смог бы в любом случае, как и простой эскулап. Но вот в этом вся и суть. Как именно? Как лекарь или как алхимик?
— Скажите, я потеряю ногу? — простонал парень, открыв глаза и протянув руку к глубокой ране на бедре.
Мэйра грубо отдернула ее, вывернув за пальцы.
— Нет, если будешь носить с собой, — проворчала заклинательница мертвых.
— Я думаю теперь до этого не дойдет, — обнадежил ее Даэмас, — Заражение крови вызвано не совсем обычным клинком. Я и сам не в восторге, чем сейчас вооружены уличные грабители. Ведь такие головорезы часто не подозревают, чем воюют. А тот, кто ограбил вашего внука, скорее всего был не только искусен, но владел прелюбопытнейшим оружием. Только интересно, как могло ларонийское изделие древних мастеров попасть в его руки? Одухотворенный металл — большая редкость и, поверьте мне, уже лет сто не проливает крови, а служит символом старых династий дворян белых эльфов. Его ложе — это не ножны у пояса, а гербы, вышитые на дорогих тканях алтарей родовых особняков.
— Сколько будет стоить ваше средство? — поторопила Мэйра.
— Полагаюсь на знание некромантов о цене жизни, — начал Даэмас, протягивая к ране колбу с недавно собранной им кровью феникса, — Тех, прежних, а не теперешних мелочных и презренных циников, что утверждают, будто она не стоит и ломаного гроша.
— Я вас не обижу, мэтр, поверьте мне, — голос старухи преобразился, на мгновение вернув ей былой запал юности, — Свято чтить традиции и законы прежнего ордена заклинателей мертвых для меня превыше всего. Мы отлично помним, какой ценой достается спасение жизни, ведь возвращение покойников из небытия только жалкое, облезлое, корчащееся подобие изначального творения природы. Разве не мы требовали еще давно отменить смертные казни и унять зверства инквизиции? Как видите, наша наивность стоила нам также недешево. Многие о ней пожалели и отступились от вековых принципов, но только не я!
Увесистый кошелек со звоном упал на камень алтаря.
Даэмас наклонил горлышко колбы и густая кровь, которая и не подумала свернуться за все то время, что он возился с ней, потекла на рану. Парень заголосил от пронзившей ногу боли. Мэйра схватила его за горло и прижала к алтарю, когда он порывался вскочить, проклиная чернокнижника на чем свет стоит.
— Так я и думал, — пробормотал Даэмас, наблюдая как рана срастается прямо у него на глазах.
* * *Подручные шаргардского палача, как и он сам, валялись без сознания в переулке, заботливо укрытые старыми поношенными плащами тех, кто утихомирил их на всю оставшуюся ночь. К зданию борделя, выполненному в традициях зодчества острова Палец Демона, точнее его западного берега, подошел отряд убийц драконов.
— Позволь я попробую, — подмигнул Тарду Эйлт.
— Валяй, — согласился гном, осматривая большой трехэтажный дом с изогнутыми вверх скатами деревянных крыш двух этажей на основании первого, со стенами из грубого камня.
Вор шмыгнул к двери, сел у нее и прислушался. Все было тихо, хотя шум дождя и завывания ветра сильно ему мешали. Левая рука извлекла из-за наручни на правой отмычку и щуп. Но едва Эйлт приступил к работе, проверяя замочную скважину, как кто-то изнутри отодвинул задвижку на смотровом оконце, и полукровка едва успел вскочить.
— Кто там?! — спросил грубый женский голос.
— Э… это я мадам! — тут же нашелся Эйлт, растянувшись в похабной улыбке, — Хотел спросить, можно ли сегодня отдохнуть в вашем заведении?!
— Убирайся! — ответил мужской.
— Да ладно вам, всего одну эльфиечку потискать! Это ж я, Драконий Клык! Сегодня точно заплачу.
— Сказано тебе, убирайся, вшивый полукровка!!! — смотровое оконце захлопнулось, знаменуя этим окончание разговора.
— С чего это они так оборзели? — зло процедил сквозь зубы вор, сверкнув фиолетовыми глазами.
Увидев, что попытка Эйлта с треском провалилась, Бритва вытащил из-за спины специально взятую им для этого случая внешне громоздкую, но выполненную из прочного и легкого металла швигебургскую секиру, которая досталась ему в награду за службу в легионе стражей совета Высоких Шпилей.
— К черту дверь! — рявкнул Тард.
— Дозволь мне! — дрожа от нетерпения попросил Гортт, схватившись за шестопер и топор за поясом.
— Пошел! — крикнул глава убийц драконов, — Братва, готовь самострелы! Вон оконца у них на втором этаже, неспроста видать над скатами крыши!
Эйлт еле успел отскочить, когда Гортт обрушился на дверь, подобно маленькому урагану, вламывая такие удары, под которыми ее судьба была предрешена.
Вор отступил под прикрытие убийц драконов и краем глаза заметил чью-то фигуру, шмыгнувшую к черному ходу. Все-таки толстяк явился и чутье полукровку не подвело.