Клод тенью прошмыгнул в комнату и почтительно встал у двери, склонившись. Король тут же вскочил, но, увидев вошедшего, успокоился и приблизился к столу. Рука Филиппа дрогнула, когда он положил на него знак девятнадцати. Еще один среди тех, что лежали там.
Когда молодой король поднял взгляд на гобелен, по его лицу пробежала тень — несколько из этих знаков были нашиты в линию под цифрой у верхней кромки.
— Клод?
— Я сжег все, что имелось в канцелярии об ордене «Белых Волков». Никто из недругов Адлера при дворе больше не побеспокоит нашего доблестного воина.
— Благодарю… И все равно тяжело, я не могу привыкнуть к тому, что они уходят, Клод, один за другим…
— Время не щадит никого, ваше величество. Клянусь, что ни один из нас, и я, когда придет мой час, не будем жалеть и о мгновении службы вам. Мы не просили благодарности и никогда не нуждались в ней, а ваша скорбь лишь еще более согреет сердца тех, кто уже смотрит на нас с небес. Помните об этом, мой король, когда снова придет время взять очередной знак со стола и нашить его на этот гобелен. Будьте тверже в такие минуты, как были тверды в своей решимости девятнадцать, сражаясь в темноте у вашей колыбели.
Небо над Шаргардом хмурилось, обещая ту из бурь, которые иногда посещали этот город, принесенные из морских далей. Горожане попрятались по домам с содроганием ожидая гнева небес, которые приписывали не иначе как к казни, что состоялась этим утром. Солнце скрылось. Холодный ветер проносился меж домов на пустынных улицах, своими мощными порывами словно подгоняя задержавшихся на них прохожих.
Тард торопливо вошел под навес и забарабанил в двери трактира. Ему открыли и гном в спешке споткнулся о порог, стремясь как можно скорее оказаться внутри.
— Как там наш страдалец? — спросил Бритва у Гортта, неторопливо курящего трубку на скамье подле двери.
— Жив здоров, только измотался сильно. Но ничего, скоро придет в себя. Такой заботой можно и мертвого поднять, — осклабился гном, кивнув в сторону скамьи у печи.
Эйлт лежал там, закрыв глаза. На бледном лбу выступали бисеринки пота, пересохшие губы кривились в переживаемой им муке. Ее рука смачивала тряпку в холодной воде и отирала его лицо. Эльфка сидела склонив над ним голову. Длинные светлые волосы спадали на пышущую жаром грудь полукровки, освобожденную от рубахи. Тонкие руки с длинными пальцами протягивались то и дело к кружке с питием и подносили к губам страдальца.
— Она целительница и хорошо разбирается в травах, — бросила Тарду жена трактирщика, собирая пустые кружки со стола, за которым сидел Гортт.
Хозяин заведения тоже наблюдал умилительную сцену заботы.
— Лина, еще что-нибудь нужно? — поинтересовался халфлинг.
— А? — она повернулась.
Бритва замер, когда увидел скрытое за локонами лицо эльфки. Поистине Сильвания за все прошедшие века не уступила и пяди остальным королевствам в гонке за красотой, снова и снова поражая весь Материк своими дочерьми, которые, правда, редко встречались за границами эльфийских владений не размытые человеческой кровью. Треугольное личико с чувственными губами и удивительными зелеными глазами, чье встревоженное выражение сейчас могло растопить лед даже самого жестокого сердца.
— Нет, благодарю вас, — ответил голос от которого расправились даже нахмуренные брови Тарда.
— Молоты Швигебурга! А наш воришка-то хват! — прошептал гном, садясь подле Гортта.
— Ты это, выпей и не глазей так, а то дыру протрешь! — улыбнулся тот, подвигая товарищу кружку.
— Не, ну ты глянь! — чуть не поперхнулся Бритва, — Кто бы мог подумать!
Лина передала пустую кружку жене трактирщика и, не смущаясь окружающих, склонилась и коснулась губами лба Эйлта, в тоже время как ее пальцы провели по виску и устремились к кончику заостренного уха полукровки.
— Это они так заклятия проводят в тело больного. Слышишь, шепчет что-то на сильванийском, — толкнул Тарда локтем Гортт, ехидно усмехнувшись, — А не то что ты подумал.
— Да что тут думать? Ворожат с той же страстью что и любят. Не первый раз вижу эльфью целительницу, — ответил Бритва, — У меня средство тоже верное припасено. Узнал я, что никого сегодня не вешали.
— Да ну!
— Теперь осталось нашего недоделанного ларонийца порадовать и, как встанет на ноги, заставить отработать те немалые деньги, что пришлось заплатить страже. Так что за зря этот дурень понесся на выручку Карнажу как угорелый. Что толку? Хорошо хоть эта эльфка не из робкого десятка оказалась и вовремя наперерез ему бросилась. Будто сам Основатель послал ее нам на помощь.
— Так чего же мы ждем!? — Гортт вскочил и подошел к осыпающей своего возлюбленного нежностями Лине, так как хорошо знал, что ни одно из сильванийских заклятий столько не длилось.
— Эйлт, что б тебя! Кончай хандрить, пора дела справлять! Надеюсь, ты не позабыл о том, что обещал?
Вор открыл фиолетовые глаза и напряженно вдохнул полной грудью. Лина одарила полукровку нежной улыбкой:
— Тебе лучше?
— Конечно, когда ты рядом, — ответил Эйлт, тяжело поднялся и сел на скамью.
Лина перебралась ему за спину, скрестив свои ручки на его груди, и недобро покосилась на гнома, уткнувшись своим носиком в шею полукровки.
— Не хотелось прерывать вас, но Нэй сейчас приходится не сладко, — буркнул Гортт под вопросительным взглядом Эйлта.
— Я же говорил тебе, что с ней ничего не случится вплоть до завтрашнего утра, — заметил вор, — Поверь мне, палачам и так забот хватало. Что слышно о Фениксе?
— В тюрьме его нет, на виселице тоже. Некоторые поговаривают что его отпустили, — крикнул из-за стола Тард.
— Значит он залег на дно, — заключил Эйлт, — А нам пора выбираться из нашего укрытия. Как видите, я не зря заставил вас ждать. Сегодняшняя буря нам в подмогу — меньше лишних глаз. Да и отлежаться мне не помешало. Как думаете воевать?
— С кем? — дружно спросили гномы.
— Ну с теми, кто теперь владеет вашей Нэй. Не думаю, что они отдадут такой товар просто так.
— Она не товар! — взревел Гортт.
— Уймись, борода. Это для тебя она свет и радость, а для них — средство получения денег.
— А как же остальные «отрекшиеся»? — изумился Тард, — Почему ты им не сообщил?
— А что толку? — грустно улыбнулся Эйлт, — Они портные да ювелиры, а не воины. Тот бордель держат островитяне с острова Палец Демона, поэтому Дик и поволок ее туда. Это небольшая крепость с парой десятков неплохо натасканных сторожей. Нам остается только штурм. «Отрекшиеся» просто не успеют за несколько дней подать прошение и заручиться поддержкой хоть и влиятельных, но тяжких на подъем покровителей при дворе. Однако, это было бы лучшим средством.
— Лучшим? Просто так спустить этим гадам… — начал Гортт.
— Что спустить?! — перебил вор, — Нэй ест и спит там вдоволь. Только ее не выпускают и держат в какой-нибудь комнатушке. Ее и пальцем не тронут, пока клеймо не влепили на лоб. Палач не дорого возьмет за работу, зато после этого никаким «отрекшимся» она не будет нужна. Вот тогда и хлыст, и побои…
— Замолчи! Не буди лихо пока оно тихо, Эйлт, — ухватив Гортта за плечо, посоветовал Тард.
— Итак, еще одно, господа гномы, — вор попытался встать, но Лина удержала его, глядя испуганными глазами, словно знала, что он собирался сказать дальше, — Нам придется убить всех, кто хватится за оружие. Чертовы островитяне не умеют сдаваться… Ну-ну, не стоит делать такие рожи. Это западные кварталы славного города Шаргарда. Здесь свои законы, а стража только по краям этого котелка с кипящим дерьмом, чтоб через край не полилось.