«Ловец удачи» уверенно взялся за дверной молоток и постучал. Подождав немного он повторил попытку. Потом еще раз. Наконец, когда он со злости треснул так, что застонали доски массивной двери, чей-то сдавленный голосок отчаянно завопил. Карнаж от неожиданности отдернул руку.
— Еще раз стукнешь — укушу!!! — скривилась отлитая из бронзы морда беса, к рогам которого крепилось кольцо дверного молотка, — Убирайся отсюда, полукровка!
— Тебя спросить забыл! А ну замри, наваждение! — не растерялся Феникс, пристально глядя на корчившуюся рожу. Та жалобно пискнула и снова застыла как была.
Дверь приоткрылась и Карнаж шмыгнул внутрь.
Едва «ловец удачи» оказался перед двумя лестницами ведущими каждая в свое крыло дома, его тут же окликнули. Полукровка было шагнул в ту сторону, с которой донесся голос, но с лестницы раздался приказ:
— Стой там, где очерчен круг!
Феникс глянул под ноги и безропотно повиновался.
Свечи в канделябрах на круглых окончаниях перил у подножия лестницы вспыхнули. По дому пронесся многоголосый гул, эхом разбредаясь по коридорам и комнатам где-то в глубине здания.
— Вот и ты. Добрался все же. Значит, не забыл то, что я говорил о бурях, — произнес голос, — Похвально. Однако не думай, что владение столькими техниками противостояния заклятиям вызовет во мне хоть каплю восхищения или щедрости.
— Мне есть что предложить, Даэмас. Я пришел далеко не с пустыми руками, — Карнаж почтительно склонился перед чернокнижником.
Тот задернул куском черной ткани большой портрет, который висел на пересечении лестниц у него за спиной. Феникс сделал вид, что ничего не заметил, хоть и бросил украдкой озадаченный взгляд исподлобья, приметив схожие черты в пожилом человеке, изображенном на холсте, и молодом чернокнижнике.
— Ближе к делу, — деловито поторопил Даэмас, отряхнув руки в кожаных перчатках и разгладив складки на великолепных одеждах дорогих красных тканей.
Чернокнижник не был высок ростом и, когда подошел к «ловцу удачи», оказался тому по плечо. Черные, аккуратно уложенные короткие волосы были перехвачены обручем, подчеркивающим высокий лоб, из-под густых бровей смотрели спокойные и внимательные карие глаза. На подбородке имелась небольшая встопорщенная бородка. В этом человеке в расцвете сил с трудом можно было узнать того Даэмаса, о котором при дворе ходили всякие слухи. Скорее наоборот, как еще при первом знакомстве с ним отметил Феникс. В чернокнижнике не было надменности и презрения, свойственного многим коллегам по ремеслу, хоть его знания оказывались обширны во многих областях. Кичливость так же не входила в черты его характера. Единственное, что совпадало со слухами, так это возраст. Он оказался ровесником полукровки. Даэмас являл собой тот редкий тип молодого чернокнижника, который обходился без пафоса и самосозерцания, но отлично знал чем он занимался и зачем он этим занимался, уверенно достигая любых поставленных целей.
— Ты говорил, что знаешь способ проникнуть туда, где обитают фениксы? — сразу обозначил предмет разговора Карнаж, так как любые прелюдии раздражали Даэмаса.
— Да, это так…. - чернокнижник пошел вперед и, ступив на лестницу, задержался, — Все не так просто как кажется. Не строй иллюзий. То, что нашито у тебя на спине куртки, вовсе не перья фениксов. Тебя, очевидно, уверяли, что это оперение птенцов не так ли?
— Проклятье! — раздосадовано протянул полукровка.
— Они стоят тех денег, которые ты заплатил, — успокоил Даэмас, продолжая подниматься по ступеням, — И, в принципе, те островитянские попугаи, которых безжалостно ощипали, по размерам вполне сгодятся для «птенцов». Но, на будущее, знай, у фениксов не бывает птенцов и они не несут яйца. Как они рождаются пока загадка.
Они поднялись в левое крыло дома и, пройдя по коридору, оказались в кабинете чернокнижника.
У Феникса глаза разбежались от того количества редких или просто красивых вещей, что окружали огромный письменный стол, покоящийся на двух массивных опорах из «кровавого» мрамора. По бокам от него стояли швигебургские круглые книжные полки, которые вращались на шарнирах и можно было не сходя с места отыскать нужный фолиант. В углу, возле камина, находилось множество изящных витиеватых приспособлений из металла, служащих для зачарования различных предметов, совмещая в себе на кованных металлических дугах крепежи и для объекта, и для источника энергии колдовства, и для колб с растворами, и еще многого другого. Сильванийская работа мастеров предполагала создание подобных инструментов из индифферентных магии металлов. Что оказывалось не простой задачей. Только выверенные особенным образом сплавы сохраняли чистоту процесса придания вещи магических свойств, без воздействия ауры самих вспомогательных приспособлений. Нужно было быть весьма искушенным в этой области, чтобы знать такие тонкости. Потому что вот так сразу, в готовом магическом предмете, невозможно почувствовать примесь побочной ауры, которую могли оставить, например, щипцы из серебра, что в момент заклятия раскалывали необходимый реагент.
Даэмас ратовал за качество и долговечность своих творений, обеспечивая почти абсолютную чистоту, чем успел прославиться. И, как раз узнав о его работах в этой области от Роксаны, Карнаж смог понять, для чего было нужно большинство вещей в его кабинете.
В помещении они оказались не одни. На столе сидела полуголая женщина. Феникс присмотрелся к ней и насторожился. Аккуратные золоченые рожки, перепончатые крылья, сложенные за спиной…
— Кыш отсюда! — прикрикнул на суккубу Даэмас.
«Ловец удачи» содрогнулся от той развратной усмешки, которой эта особа одарила его на прощание, прежде чем исчезнуть за портьерой.
— Я смотрю, тебе есть с кем вечерок коротать, — выдавил из себя Карнаж, — Теперь рассмеюсь в лицо любому, кто назовет тебя презревшим удовольствия отшельником.
— Не завидуй, — спокойно ответил Даэмас, грея руки возле камина, — Если хочешь заполучить такую, просто распишись на том листке на столе. Да-да, прямо под пентаграммой.
— Ну уж нет. Благодарю за предложение, Даэмас. Если даже людям это грозит потерей их душонки, то еще не известно, что будет со мной, — с неприкрытым сарказмом ответил «ловца удачи».
— Ты знаешь, некоторые принимают мою шутку всерьез и хватаются за перо. Будто не знают, что простыми чернилами только зря испортят с таким трудом добытый образец кровного договора с shar'yu'i, — вздохнул чернокнижник, — Это я так, предлагаю от скуки. Ты же не подумал, что я настолько плохо осведомлен о тебе. Если смертный не боясь проходит через этот квартал в бурю, без особых задержек преодолевая темпоральные аномалии и смещения сфер сопредельных измерений, знает защитные символы, которыми люди с древних времен окружили себя и даже теперь не всеми умеют пользоваться, стало быть, это незаурядный смертный. Простые люди и не подозревают, какое значение в определенных разделах магии играют стены и окна, а дверные проемы, что означают связь одного с другим, переход…
— Аллегории. Я понял тебя, Даэмас, но мои скромные познания такой похвалы не стоят, — нетерпеливо перебил Карнаж, — У меня не так много времени. Я бы с удовольствием побеседовал обо всем этом, но в другой раз.
Чернокнижник прошел к столу, сел в кресло и как-то растерянно покрутил швигебургскую полку. Его пальцы остановили вращение на блестящем новизной корешке одного тома и ловко вытянули его.
— Не беспокойся о времени, здесь ты никуда не опоздаешь. Ты знаешь о моей своеобразной коллекции?
— Наслышан от других «ловцов удачи», — ответил Феникс.
— Вот здесь, — Даэмас покрутил в руках книгу, — Собраны самые редкие сведения о почти всех магических школах. Недавно знакомый тебе бард и поэт Лан принес мне бесценные знания о силе музыки и звука в ее плетении. Хотя, извлечь все то, что похоронил в его подсознании Кассар, было непросто. Если встретишь этого музыканта, не спрашивай о том, что видел в Старой Башне. Все равно он тебе не ответит… Кто бы мог подумать, что в извлеченном из простого человека апогее самоотречения во имя искусства концентрируется такая сила!