Карнаж не удержался и разжал хватку, покатившись в сторону.
Он еле поднялся на колени, истекая кровью, которая лилась из изодранных штанов и рукавов куртки. Грудь пылала, разрывая сознание нечеловеческой болью. Откинувшись на спину и с трудом набирая в измученные легкие тугой, влажный воздух, полукровка, стиснув зубы, поднес к глазам правую руку, в которой было что-то горячее и липкое. Это оказался пучок длинных перьев, что он с мясом выдрал из брюха птицы. Со стоном дернув левой рукой, вокруг которой был предусмотрительно повязан длинный шнур от ножен, Карнаж вернул себе меч.
В густой белой пелене вокруг ничего было не разобрать, но «ловец удачи» не собирался проверять жива птица или нет. Того шума, который они подняли, было достаточно, чтобы сюда слетелась вся свора фениксов, и полукровка решил убираться отсюда как можно скорее. Он встал и заковылял назад к скале.
Птица настигла неожиданно. Волоча по земле сломанное крыло, она возникла из тумана и, разинув клюв, полыхнула пламенем, метя в лицо. Он вывернулся.
Карнаж отбросил корпус назад, что помогло сгладить косой удар когтистой лапы. Та лишь немного задел опаленную грудь, но откинула «ловца удачи» далеко назад, наградив тремя косыми надрезами вспоротой кожи. С размаху грохнувшись на острые камни спиной, полукровка громко и протяжно взвыл. Из-под пластин на лопатках под курткой, когда он приподнялся на локтях, лилась кровь.
Ран'дьянская ярость поглотила весь рассудок без остатка. Птица бросилась в повторную атаку, но Карнаж сам рванулся навстречу, бешено сверкая огромными черными глазами, будто раскаленными углями из-под налипших на лицо мокрых волос. Стальной набалдашник ножен хлестко ударил в голову феникса, разбив в ошметки глаз, а лезвие меча безжалостно подрезало сухожилие у груди под еще целым крылом. Взметнулись когти, и птица в прыжке попыталась подмять и растоптать «ловца удачи». Полукровка прыгнул навстречу, вложив в таран плечом весь свой вес. Бросив на камни своего противника, он откинул ножны и меч, увернулся от отчаянного удара клювом и вцепился руками в шею феникса.
Голова птицы замоталась. Карнаж орудовал ей как молотом, разбивая о камни. Ему на глаза попался острый выступ скалы. Безжалостная идея зловещей подсказывала верный ход. Без колебаний подтащив туда слабеющего феникса, он со всех сил приложил птицу об острую кромку.
Все было кончено.
Полукровка выпустил феникса. Птица извивалась и жалобно охала, словно и впрямь умирал человек. Черные глаза остекленели, слушая это предсмертный плач.
— Ты сам этого хотел, — глухо прорычал «ловец удачи», быдто оправдываясь.
Шея феникса изогнулась, как змея в подступающей, последней судороге. Клюв распахнулся. Карнаж еле успел закрыть глаза, скрестив руки перед лицом. Но его обдало не пламя, а поток густой крови, фонтаном вырвавшейся из горла птицы…
Он возвращался, закинув меч за спину и сжимая в руке пучок вырванных перьев, когда сзади послышалось громкое хлопанье многочисленных крыльев и грозные вопли стаи фениксов, спешивших на помощь собрату.
Неожиданно поднявший ветер смел туман в расщелины скал.
Карнаж обернулся. Дождь продолжал лить как из ведра, смывая залившую его с ног до головы кровь. Кровавые капли стекали с багряных волос, падая на мокрые камни, когда он на развороте выхватил меч и встал, подогнув колени, готовясь к броску. На него, мерно махая крыльями, надвигалась вся стая…
— Поразительно, как ты легко отделался! — неподдельно изумился Даэмас, когда вылетевший из портала, как пробка из бутылки, Карнаж поднялся и встал перед ним в полный рост.
Одежда «ловца удачи» была сильно изорвана, один из ботфортов съехал почти до щиколотки, однако на самом Фениксе не было и царапины. Вся кровь, что лилась с рукавов и штанин была не его. Чернокнижник подозрительно прищурился, заметив, что до входа в портал на оголенной груди Феникса виднелись множество белых рубцов — следов, оставленные когда-то оружием. Теперь же их место заняли три кровавые полосы наискосок пересекшие гладкую кожу. Очевидное ранение от когтей птицы, но…
Даэмас нахмурился. Черт возьми, он же все видел! На полукровке не должно было остаться живого места!
Карнаж прошел к столу, где оставил свою поклажу и, сняв куртку, протянул руку к скомканной черной рубахе. Чернокнижник посмотрел на жилистую спину — следы от побоев тоже мистическим образом исчезли. Чтобы вот так выходить Феникса за каких-то несколько минут нужно две дюжины сильванийских целительниц, никак не меньше. Однако Даэмас ничего не сказал «ловцу удачи», еще больше заподозрив странные слова, которые бормотал полукровка там, на огненном рифе, зачем-то вцепившись зубами в собственную руку.
Чернокнижник знал довольно, чтобы не удариться в крайность и не превозносить странную островитянскую технику. Да, они умели заговаривать кровотечение, притуплять боль, подавлять страх и многое другое, что помогало в науке выживания, однако такой верх целительства в лучших традициях служительниц Сильвана вряд ли был им доступен. Здесь крылась какая-то другая сила, но спросить полукровку об этом было пустой тратой времени. Даэмас прекрасно знал последствия принудительного перемещения через портал, которое ему пришлось применить, чтобы спасти Фениксу жизнь. Наверняка «ловец удачи» не помнил даже этого.
На полу образовались целые лужи крови. Карнаж, не обращая на это внимания, неуклюже собирал свои пожитки и снова натягивал куртку. Даэмас незаметно повел рукой, шевельнув пальцами, и лужицы на полу под сапогами полукровки медленно стеклись к ногам чернокнижника.
— Благодарю за помощь, — как-то отчужденно произнес Феникс и направился к лестнице.
— Не стоит, — ответил Даэмас, поднося большую стеклянную колбу к груди.
Резким взмахом руки он призвал кровь. Красная жидкость послушно устремилась с пола в сосуд, долетая остатками даже с лестницы. Чернокнижник собрал этот драгоценный реагент весь до капли, даже забрав то, что еще оставалось на одежде и в волосах Карнажа. Все равно кровь смыло бы ливнем, что разразился на улице, а Даэмас был слишком бережлив для подобной расточительности.
Внизу полукровка столкнулся нос к носу с суккуби, что направлялась с докладом к хозяину. Демонесса шарахнулась от «ловца удачи», словно черт от ладана, издав угрожающее кошачье шипение. В узком коридоре она прижалась к стене, пропуская Феникса. На ее миловидном личике скривилась жуткая мученическая гримаса, когда он проходил мимо. Карнаж не удостоил все эти метания вниманием, и все так же неспешным, размеренным шагом покинул дом чернокнижника.
Даэмас спустился и застал свою прислужницу на полу в коридоре.
— В чем дело? — требовательно спросил чернокнижник.
— Ваш гость… — прошипела суккуби, — Он проклят.
— Это все? Зачем явилась? — не выказав и тени удивления продолжил допрос Даэмас.
— Я хотела вам сообщить, что ваши посетители заждались. И еще, пришел тот надоедливый толстяк из городского узилища.
— Веди сперва к нему. Некроманты подождут.
— Как прикажете, мастер, — демонесса поднялась, заскрежетав длинными черными ногтями по каменной стене.
Дик ожидал в кабинете, нагло развалившись в кресле чернокнижника, которое трещало от натуги под этим боровом. Застав посетителя в беззаботной позе взваленных на его дорогой стол грязных ног в поношенных сапогах, Даэмас сморщился от вони из смеси чеснока и немытого пару недель тела, которое распространил вокруг себя помощник начальника тюрьмы.
— Э! Вот и хозяин! Я уж заждался.
— Что тебе нужно от меня? — скрывая раздражение спросил чернокнижник.
— Я хотел попросить еще, в счет той моей услуги, что оказал тебе, когда… Если ты помнишь? В ратуше…
— Я помню твое посредничество, благодаря которому смог откупиться от инквизиторов. Расходы оправдали себя. Говори, что тебе нужно? — поторопил Даэмас.
Дик посмотрел маслянистыми глазами на вошедшую следом за своим хозяином суккуби. Она заигрывающее повела тонкой черной бровью и успокоительно прижалась к плечу Даэмаса, пытаясь унять ту дрожь, что била сейчас его, готового спалить толстого и назойливого шантажиста до сапог.