И снова удар топора, и снова гул толпы, но не такой громкий, как до этого. Однако Феникс все равно скривился, затыкая уши, которые вдруг стали очень чувствительны и начали доносить звуки неимоверно громко.
Карнаж шел не оборачиваясь, одернув воротник и содрогаясь всем телом, ссутулившись и по привычке заткнув большие пальцы рук за пояс под бандажом. И когда только он успел так продрогнуть? Хотя до этого вроде не ощущал холода…
— Какой, все же, шумный город… — растягивая слова пробормотал себе под нос «ловец удачи», считая под ногами булыжник мостовой и отгоняя одну назойливую, словно комар на болоте, мысль, что тому, с кем он еще несколько минут назад говорил, уже отрубили голову.
— Ну, что же? Вот и все, господа, — возвестил молодой король, поднимаясь с кресла на балконе и согревая мерзнущие руки.
— И, все же, лучше бы казнью занималась инквизиция, — произнес Адамевкрат.
— Вы что-то сказали, высший инквизитор? — Адлер встал на пути Адамевкрата.
— Да, действительно, — подхватил король с интересом оглянувшись.
— Перед тем как сжечь еретиков на костре, мы хотя бы вырываем им языки, — ответил высший инквизитор.
Филипп сделал вид, что не слышал этого и приказал Адлеру сопровождал его. Глава ордена «Белых волков» знал, что в королевском кортеже имеется для него теплое местечко. Но он давно все для себя решил.
Когда король и его свита достигли дворца, Филипп отпустил придворных, позволив им поскорее согреться у теплых каминов, и подозвал к себе магистра. Тот знал вопрос, который ему собирались задать.
— Так каково ваше решение, Адлер? Вы принимаете мое предложение?
— Государь, знаете, как люди говорят, сколько волка ни корми, а он все в лес смотрит… — начал магистр.
— Но ваш орден распущен. Разве теперь я не проявляю должной заботы о добрых и верных друзьях моего отца?
— И вы утверждаете, что вы рыцарь и служите короне, а отказываете королю, который призывает вас к службе?! Это неслыханно! — не сдержался молодой рыцарь, взявший на себя заботу о коне Филиппа.
— Помолчите, юноша, — одернул нахала Адлер, грозно подступив к нему.
— Простите ему его горячность, магистр, — вступился король.
— Разумеется, ваше величество. Я только хотел сказать, что не благородное происхождение и доспехи делают воина рыцарем. А то сердце, что бьется в вашей груди под кирасой, сударь, — Адлер звонко стукнул пальцем по богато украшенному инкрустациями доспеху придворного.
Магистр, не смотря на то, что король пытался воспротивиться и удержать его, опустился перед Филиппом на одно колено.
— Я стар, ваше величество, — сказал магистр, — И скоро буду ни на что не годен, как дряхлеющий волк со стершимися от времени клыками. Но я привык быть на своем месте, в седле на дорогах, сражаясь со всеми, кто пользуется тем, как обескровлен наш Фелар и чинит еще большие разорения. Мое время пришло и я покидаю вас. Орден «Белых Волков» верно послужил вам, дайте же теперь нам позаботиться об окончании своего пути. Любой, кто сражался под нашим стягом знает, что, когда он падет на землю и больше никогда не сможет снова подняться, то усталый дух спокойно покинет тело, а плоть бросят на съедение бродячим собакам. Только так должно закончиться дороге истинного «Белого Волка», на чьи похороны не может быть потрачено и ломаного гроша.
— Что ж, вы верный слуга трона и таким и останетесь. Прощайте, Адлер, удачи вам в сражении, сколько бы их еще не предстояло, — Филипп отвернулся и быстрыми шагами направился во дворец, словно бежал оттого, что еще не произошло, но неминуемо должно было случиться.
— Ваше величество, — окликнул короля магистр.
Филипп остановился. «Белый Волк» позади него все еще не вставал с колена.
— Проявите должную заботу о верных слугах вашего отца до конца, — в протянутой к королю руке в латной перчатке был зажат кусок плаща с вышитым на нем знаком девятнадцати…
Адлер выехал из ворот. За ними его ожидали еще трое рыцарей в полном снаряжении. Неподалеку стояли кони оруженосцев. На холодном ветру реяли стяги с фамильными гербами.