— Я догадался, о чем ты хочешь попросить меня. И снова отвечу «нет».
— А жаль, — лицо чернокнижника меж тем не выказало и капли сожаления, — Я бы очень хотел узнать, каким образом островитяне, не смысля практически ничего в высокой магии, с уровня примитивных суеверий могут ей противостоять и очень неплохо. Рэйтцу сильно не повезло с тобой, не так ли?
— Да, удача от него отвернулась, — спокойно ответил Карнаж.
— Если бы ты назвал хоть один из тех символов, из которых состоит самогипноз, который в тебя вбил Киракава, я бы очень щедро заплатил. В конце концов, лексический анализ продолжения цепи созвучных символов займет пусть и много времени, но результат будет. Тем более теперь, когда я с помощью Лана знаю сверх обычного о гармонии звука…
— Дело не только в символах, а в их построении, — заметил Карнаж, — Подсознание — это самое защищенное от магии место из всего, что есть на свете. А как и почему я и прочие адепты этой техники выстраиваем их — мы не знаем. Потому что как раз это и кроется в подсознании. Сам принцип важен, а эти «символы», как ты выразился, простые слова. Их используют в обиходе. Чтобы связать их в защитную печать нужно сочетание и особое состояние. Вот все, что я могу тебе сказать. Довольствуйся этим.
— Хорошо. Это гораздо лучше, чем просто «нет», — кивнул Даэмас и тут же распахнул том, щелчком пальцев призвав из золотой чернильницы перо. Оно завертелось на чистых страницах, старательно занося туда все, что услышал его хозяин.
— Прибавь это в уплату за услуги, — попросил Феникс, хотя отлично знал, что чернокнижник и без того очень щепетилен в вопросах сделок.
Даэмас протянул руку, не отрывая глаз от той работы, что кипела на столе перед ним. «Ловец удачи» раскрыл торбу и извлек оттуда сверток.
— Шкура василиска повязанная шнурком из волос дриады? — в голосе чернокнижника мелькнуло едва уловимое раздражение, — Всегда поражался находчивости твоих коллег. Маги ведь частенько походя проверяют, что такого интересного несет ваш брат в карманах. Что такого особенного ты прячешь в этом кульке?
— Прости, но иначе я бы никогда не донес это, — полукровка передал сверток Даэмасу.
Тот едва заметно сморщился, осторожно снимая шнурок и разворачивая кожу.
— Ба! — брови чернокнижника взлетели вверх, — Ран'дьянский камень!
— Ну так как? — немного выждав спросил Карнаж, который и не ожидал другой реакции, ведь это оказался один из тех трех камней, что были отданы ему в уплату Кассаром.
— Так значит тебе нужно проникнуть в обиталище фениксов? — уточнил Даэмас и, получив в ответ утвердительный кивок «ловца удачи», продолжил, — Тогда приготовься. У меня в башне есть портал на Огненные Рифы. Да-да преданья старины не врут. И, чтобы ты понимал с чем тебе придется иметь дело, уточню маленькую деталь: перья настоящего феникса в два фута длинной. Теперь представь себе размеры этой птички. По ту сторону портала их целая свора. Прибавь к этому еще и то, что рифы получили свое название не спроста. Они в прямом смысле огненные. Там постоянно бушует пламя и лишь бури гасят его на время, оставляя раскаленные камни. Кстати, бури и рождаются там, а не «прилетают из заморских далей», как о них говорят неучи и шарлатаны. Происходят гораздо чаще, просто не всегда добираются до Материка. Сегодня очень сильная и там будет много пара, но, с другой стороны, камни не прожгут твои сапоги.
— Неплохая окажется банька, — попытался отшутиться Карнаж.
Даэмас ничего на это не ответил, а лишь знаком предложил следовать за ним.
Карнаж пошел за чернокнижником, по дороге собираясь с духом. Пальцы на руках чуть вздрагивали, ноги как-то неловко и нервно ступали по каменной винтовой лестнице, освещенной редкими чадящими факелами. Молодое тело готовилось к новой проверке на прочность и, в предвкушении, страхе и нетерпении, жаждало действия. Фениксу снова хотелось испытать себя, даже когда он, казалось бы, едва вывернулся из-под молота феларского правосудия.
Скольких «ловцов удачи» расплющили бесхитростные «кузнецы» быстрой справедливости там, высоко наверху, в сиянии титулов и почестей. Все они не ведали постоянного риска, нужды и того ощущения награды за все пережитое или горечи понимания тщетности усилий, соединившихся в бесконечной гонке за удачей. Когда берешься за дело и давишь в себе понимание того, кому и для чего нужно добытое. Когда все красиво изложенные повествования в летописях и хрониках становятся объектом пристального внимания глаз, ловящих любое упоминание об опасностях, дословно запоминая цитаты. Чтобы потом вернуться целым, а не ползти раненым, оставляя кровавый след с застывшим проклятием на скривившихся губах, адресованным собственной забывчивости и невнимательности. Когда «нерасторопность» становится в один ряд со словом «смерть». Когда, как сыскарю из канцелярии Ларона, нельзя верить ни одному слову. Когда вопрос истины остается без ответа, рассыпаясь в прах под ноги, что пускает в бешеную гонку с гибелью собственное чутье, уподобляя дикому зверю, единственные друзья которого это инстинкты. И сейчас они просыпались, едва успев задремать в сознании Карнажа, собираясь подчинить себе по привычке тело. Оно будет покорным, ведь успело задолжать им столько, что даже кошке с ее девятью жизнями никогда не расплатиться.