Глядя на «ловца удачи», полуэльфку не покидало странное ощущение. Для кого-то, возможно, это было лицом убийцы, и тем более зловещим становилось ощущение какой-то маски, как у тех сильванийских солдат, что выгоняли ее из лесного королевства. Тогда их тонкие и гармоничные черты перекашивала гримаса злобы и ненависти. Скиере вдруг стало жаль тех далеких времен, когда эльфы, ран'дьянцы и ларонийцы еще не умели ненавидеть так сильно.
Ян продолжал что-то мастерить у верстака, нарушая своей возней тишину. Под потолком парили колечки ароматного дыма из трубки Филина. Дуэргар задумчиво курил, глядя на всполохи молний в небольшом оконце у печи, сотрясавшие запоздалым гулом стены, и изредка поглядывая на «ловца удачи».
— Скажите, Ян, давно он мучается с тем, что у него на спине? — спросила полуэльфка.
— Я не знаю, Филин привел его ко мне уже подростком, — ответил Часовщик.
— Так вы его знаете с детства?
Оба утвердительно кивнули:
— Не совсем так конечно, ну да ладно, — нехотя начал дуэргар, — Как всем известно, в Ран'Дьяне живут те, кто обитал на Материке задолго до того, как явились переселенцы с Восьми Островов. Говорят, у них со временем вырастают крылья. Странствующие барды называют их феями и вовсю слагают баллады о красоте и мудрости, но забывают упомянуть, сколько народу сгинуло вокруг тех чертовых земель на южном берегу Лары, с густыми туманами в долинах и гигантскими деревьями до облаков. Мать Карнажа была оттуда. От нее он унаследовал дар природы ран'дьянцам, но, к сожалению, получил сплошные мученья.
— А что помешало его крыльям вырасти? Я его спрашивала, но он никогда мне не рассказывал, — Скиера бросила на красноволосого быстрый взгляд, чтобы убедится, что он все еще спит.
— А! Ты себе представила такие огромные два крыла белого пуха и перьев, как у ангелочков на феларских фресках!? — рассмеялся Филин, — Или может быть как у бабочек на сильванийских гобеленах?! Не думаю, что ран'дьянцы умеют вить себе коконы.
— Прекрати насмехаться, я правда не знаю. Если они не похожи на крылья, к чему тогда так называть? — насупилась полуэльфка.
— Потому что их обладатель может летать. Вот почему, — пояснил Ян.
— Но, как я слышал, развиться эти «крылья» могут только на землях Ран'Дьяна и больше нигде, — дуэргар развел руками, — Наверное, поэтому они стали проклятьем фей-изгнанников, и будут отдаваться страшной болью весь период положенного им роста. И мало кто знает, сколько примерно времени такое будет продолжаться. Что ж тут поделаешь? Вот и решили мы подсобить бедняге. Ян сумел кристаллизовать минерал, который часто используют некроманты для своих экспериментов над умершей плотью, чтобы обманывать простейшие механизмы жизненной силы организма и уберечь воскрешенных от невыносимой боли продолжающей разрушаться плоти.
Лицо Скиеры исказила гримаса отвращения.
— И все получилось как нельзя лучше, — поспешил вставить Ян, заметив выражение лица полуэльфки.
Часовщик отложил в сторону готовое изделие и старательно вытер с рук масло подвернувшейся тряпкой.
— Карнаж смог даже овладеть некоторыми свойствами этих «крыльев», — продолжил мастер, устало опустившись на стул и извлекая из-за старого сундука початую бутылку шаргардского рома. Это стало очевидно по характерному запаху, едва чпокнула пробка, откупорив толстое горлышко.
— Какими же? — не унималась Скиера.
Часовщик налил полную кружку и неторопливо осушил ее:
— Я не знаю, что это за крылья такие и как они устроены, но, имея только зачатки, наш подопытный мог довольно резво и высоко прыгать. Даже старое его прозвище в гильдии было Попрыгун. Но потом, когда он подрос, начались боли. Теперь такие вот прыжки равносильны тому, чтобы растеребить старую, плохо заживающую, рану.
— Пришлось здорово разодрать бедняге всю спину, чтобы сделать возможным запихивать кристаллы в те отростки, — Филин бросил на спящего Карнажа сочувственный взгляд и пододвинул к бутылке еще одну кружку.
Мастер тут же наполнил. Дуэргар одним махом осушил. Часовщик налил ему еще. Снова одним глотком опорожнив содержимое, Филин вытер ладонью губы.
— Пора тебе уже спать, а то поздно, — посоветовал Скиере дуэргар, — А мы с тобой, Ян, давай помянем Галчонка.
После этих слов на лице Часовщика впервые за все то время, что полуэльфка видела его, показалось нечто похожее на эмоцию:
— Как?! Когда?
Филин было открыл рот, собираясь вкратце ответить на вопрос, но осекся, глянув на полуэльфку, и снова протянул Яну свою кружку, значительно кивнув.
Скиера плотнее закуталась в покрывало и устроилась на плече Карнажа, стараясь отогнать воспоминания о темном эльфе, умиравшем сегодня у нее на глазах, на холодных камнях тоннеля с распоротым животом. Сквозь подступающий сон, который все никак не овладевал сознанием, утомленным и взбаламученным увиденным, она слушала тихий разговор. Хотя собеседники и подождали немного, давая ей возможность заснуть.
— Кеарх из гильдии… Пырнул знатно, чертов живодер!
— Что к лекарю не снесли. Да не смотри ты так, я про нашего говорю, — возмутился Ян.
— От трактира «У старой гарпии»? Он бы сто раз помер, прежде чем дотащили. Это если стража не повстречалась бы по пути.
— Совсем озверели. В гильдии уже своих режут. Точно надо собирать манатки и рвать когти из города. Вот заказы докончу и все. И так многих знакомых умельцев половили да в Башню отправили. Что за времена настали, ей богу!?
— Я вот тоже не думал, что с теплого угла сниматься придется, — грустно отозвался Филин.
— Тебе-то чего? Ты же из гильдии ушел давно. Все тихо мирно, чин чином. Это твой Карнаж, звереныш, новичка убил, да и наставника присоседил на тот свет.
— А ты его не трогай! — повысил голос дуэргар, — Сам знаешь, как дело было. Парень созрел, и крылья тоже зреть начали — вот башню и сорвало. Ты вспомни, как он выл, когда мы с тобой ему спину латали и кристаллы совали. Зато потом сразу утихомирился.
— Не напоминай. И так, как вспомню ту кровавую кашу у него на лопатках тогда, аж дрожь пробирает. Что ж эти ран'дьянцы за твари, коль у них такая чертовщина на спинах вместо крыльев?
— Не наше это дело, — отрезал Филин, — Сам куда податься думаешь?
— В Лангвальд.
— И я туда же.
Помолчали. Клацнули кружками.
— Сам, все же, каких дел натворил, если у меня спрятался? — немного отпив, спросил Ян.
— Не поверишь! На старости лет стража угробил.
Часовщик поперхнулся и глубоко закашлялся.
Глава 3
«Новая дорога, что новая обувка…. Бродягами рождаются»
Темноту разорвал детский крик полный ужаса.
Маленький мальчик стоял один посреди ночи на склоне черной как сажа горы. Чьи-то сильные руки протянулись к нему и схватили. Он вырывался. Там, на самом краю, извивалась в вихрях пламени женская фигура.
Словно огонь факела… ОНА сгорала, проливая гиблый свет кругом себя, разрывая темноту ночи… И сильный ветер, уносящий вверх пепел с черного мрамора «жертвенного алтаря».
Для мальчика ОНА была воплощением всего того, что вообще светлого могло быть в серой безысходности, что заполняла жизнь тех, кто созерцал Сокрушение Идолов.
— Мама! — сиплый крик простуженного ребенка был просто криком мало еще понимающего в этой жизни существа, чтобы полыхнуть злобой или обагриться яростью.
— Будьте вы прокляты!!! — раздался другой крик, полный того, чего, покамест, был лишен предыдущий.
Отец прижимал его к груди, пытаясь скрыть происходящее от взора, но две черные бусинки продолжали смотреть из-под упавшей на лоб челки кроваво-красных волос, как сгорала в страшных мучениях Рунэада. Изгнанница, покинувшая свою родную страну, а теперь, по решению драконов, изгнанная и из жизни.
Дважды ее изгонял этот мир. Палачами несчастной стали достаточно могущественные и самые безжалостные служители судьбы: закон и пророчество.