Дуэргар вел их туда, где располагалось пристанище для «ловцов удачи» и прочих, кого жизнь поставила перед выбором: жить в риске или сдохнуть в бедности. И многие оказались не робкого десятка: браконьеры, фальшивомонетчики, иллюзионисты, просто мошенники и даже воры из местной гильдии. Ошибочно полагал тот, кто считал, что мастера плаща и кинжала — лишь наемные убийцы и шпионы. В кабаке «У сварливой гарпии» так называли всех, кого укрывал от ненужных взглядов плащ, а жизнь и кошелек стерег верный клинок у пояса, да сточенный нож за голенищем старого сапога.
— Карнаж, ты предупредил свою спутницу, что там, куда мы идем, ей может не понравиться? — бросил через плечо Филин.
— А что такого может быть в простом кабаке, что, вы думаете, мне не понравится?! — не дав красноволосому ответить, спросила полуэльфка, знаменуя тем самым, что способна дельные советы быстро мотать на ус, пусть даже она женщина и усов у нее отродясь не было.
— Скажем так, не сам кабак, а публика в нем, — уточнил Феникс, — Если тебе не понравилось в порту, то здесь не лучше.
Едва он успел это сказать, как до них долетели чьи-то крики, и впереди послышался торопливый топот ног.
— Скорее, тащите его сюда! — голос показался Карнажу знакомым.
Из темноты тоннеля появились несколько фигур, две из которых несли на руках стонущего темного эльфа. Страдальца опустили на мостовую, прислонив спиной к стене.
Карнаж и Филин подошли ближе. У бедняги на животе красовалась приметная рваная рана, явно оставленная одним из тех милых образчиков кузнечного искусства, о которых ходила слава по всему Материку — сильванийским кинжалом.
— Феникс!? — изумился один из приятелей, когда поднял склоненную над раненым голову, — Ты же умер!?
— В который раз, Филин? — усмехнулся полукровка.
— Где-то в пятый… — немного задумавшись, подсчитал дуэргар.
Раненый захрипел и попытался приподняться.
— Будь я проклят! Это же, — «ловец удачи» присел на корточки и откинул со лба раненого пепельно-серые волосы, — Галчонок! Какого дьявола!?
— Надо позвать стражу, — объявила Скиера.
На нее тут же устремились изумленные взгляды всех присутствующих.
— Филин, а кто это такая, что предлагает столь гениальные идеи?! — спросил худой как жердь подросток, с охотничьим ножом за поясом.
— Она со мной! Лучше скажи, кто это сделал?! — потребовал Карнаж.
Парень отпрянул, когда полукровка шагнул к нему.
— Это Кеарх, из гильдии, — подал голос раненый.
— Зачем ты связался с этим мясником? — по-отечески скорбно спросил Филин, осматривая безнадежную рану и доставая из своей торбы склянки со снадобьями, но не для того, чтобы прекратить, а лишь немного облегчить страдания.
Скиера принялась помогать дуэргару. Полуэльфка с удивлением обнаружила, что тот, кого называли Галчонком, оказался совсем еще молодой темный эльф. В больших белесых глазах с кошачьими зрачками была пустота, когда он смотрел на распоротый живот, хлещущую из раны кровь и на то, как безуспешно пытались ее унять два нежданных эскулапа.
Карнаж подтолкнул одного из принесших раненого в обратном направлении, коротко приказав: «Веди, живо!»
— Куда? — изумился парень, боком пятясь от наступающего на него «ловца удачи».
— Гром и молния! Туда, где твоему другу только что выпустили кишки! — сверкнул глазами Феникс.
— Оставь парня в покое, — вмешался Филин, — Будто ты не знаешь, где может сидеть Кеарх с его подпевалами из гильдии? Именно там, куда мы и шли. Кабак «У сварливой гарпии»!
— И то верно, — согласился Карнаж, шумно выдохнув.
Скиера проводила взглядом торопливо удалявшегося Феникса в компании друзей раненого. У них теперь появился предводитель на пути отмщения. Полуэльфка не понимала всего происходящего сумбура из крови, мести и неписаных правил. Перед ней лежал умирающий от далеко не смертельной раны, которого эти самые правила не позволяли отправить к лекарю, ведь тот немедленно сообщит страже. На ее потерянной родине целители быстро и хорошо заштопали бы несчастного, и был бы он жив и здоров.