Маг помрачнел. Почему опять эти мысли посетили его, ведь этого врага давно нет в живых? Пусть смерть последнего Xenos и не была его заслугой, но к гибели последователей Шрам приложил-таки свою руку, и не раз… А тот триумф должен был стать триумфом молодого аспиранта Синэя, но превратил юношу в того, кого теперь немногие помнили как Шрама. Ирония судьбы состояла в том, что подлинное имя сохранилось только в памяти врагов, последнего из которых маг сокрушил с десяток лет назад. Но время теперь не имело значения. Он обречен на незавидную участь призрака эпохи Сокрушения Идолов, не смея претендовать на спорное в своей почетности звание «наследия».
Из какой-то, непонятной тогда ему самому зависти, Шрам хотел уничтожить всех, кто подлинно был Наследием. Ведь сторонников у Аира имелось не так много. А уж в живых осталось и того меньше — по пальцам одной руки перечесть. Давно Шрам хотел поквитаться, но успел застать только одного — старого мастера с острова Палец Демона, который, как оказалось, приютил потомка Xenos. Словно малюсенький черепок от разбитого горшка, что не достала из дальнего угла метла времени.
Старый мастер был не промах, но годы брали свое, и Шрам, не без труда, но убил островитянина. Да что там? Испепелил мощным заклятием и весь сказ! Чернокнижник позже не без удовольствия вспоминал последние слова, которые он бросил бывшему мастеру «Диких мечей», ведь ранкены сами нередко произносили что-нибудь эдакое над умирающим противником…
Молодого ученика он отбросил, как щенка, даже не используя магию, а просто хорошенько резанув того по лицу припрятанным за пазухой шабером. Это получилось случайно, но Шрам был настолько доволен удачным совпадением, что посчитал это достаточным и забрал меч старого мастера, бросив у тела лежащего без сознания ученика тот стилет, которым оставил на юношеском лице горизонтальную рану.
Подул сильный ветер, кроны деревьев закачались и, через шум листвы, послышалось карканье ворон и звон с колокольни церкви феларской миссии, расположенной недалеко от того места, где сидел Шрам. Маг потер глаза — нет, ему не показалось, по берегу прямо к нему шел большой черный пес. Руки и ноги отказывались слушаться, но Шрам не паниковал. Бессмысленно было скидывать путы pishogue.[12] Он же сам наладил устойчивую связь для собственной пользы с той плоскостью мироздания, где обретались многие, кто обладал незаурядными знаниями в области колдовства и прорицания. Те, кого принято было считать объектами суеверий простых смертных — разношерстное сборище существ из иных, слишком близких миру плоскостей и измерений.
Собака приблизилась на расстояние ровно тринадцати шагов, села и заскулила протяжно и жалостливо. Как громко в этот раз! Шрам не без смятения слушал эту песнь, ведь наваждение к этому и устремляло рассудок любого чернокнижника, ищущего прорицания или знаков. На месте глаз у черного, как сажа, пса зияли пустые глазные впадины. Из них струились ручейки слез. Пес протяжно завыл, содрогнув воздух вокруг и снова побрел к магу. По спине невольно пробежал холодок — грим[13] давал плохое предзнаменование. Он увязался за Шрамом еще от кладбища вблизи Швигебурга. Сначала чернокнижник подумал, что это простая псина, что шатается за путниками и попрошайничает. Но сколько бы он не спрашивал у встречных, видят ли они черного пса, настойчиво преследующего его, все как один изумленно таращились на пустой тракт и недоуменно вертели головой.
Шрам протянул руку и потрепал за ухом легшего у его ног пса, что было равноценно праведнику прикоснуться к крыльям ангела. Полночный гость полежал так немного, поднялся и медленно, на подгибающихся лапах захромал, жалобно поскуливая, к черной морской глади. Не потревожив ее покоя, грим продолжал брести, медленно погружаясь, словно в складки черного шелка. Маг со смятением наблюдал, как пес исчез в Покинутом Море, неотвратимо и покорно возвращаясь в Бездну.
Постепенно, сначала издалека, но приближаясь и приближаясь, вернулись звуки и близкого города, и последние удары церковного колокола, и плеск волн о берег…
Перед магом возникла фигура, закутанная в накидку с надвинутым на лицо капюшоном. Незнакомец несколько мгновений простоял в нерешительности под недружелюбным взглядом Шрама и, наконец, собравшись с духом, произнес:
— Рад приветствовать вас! Я искал с вами встречи. Мое имя — Кеарх, я из гильдии воров города Швигебурга…
— Поздравляю, — перебил его маг, — А теперь убирайся!
Чернокнижник прикоснулся к медальону, висящему у него на шее, и исчез.
12
Pishogue — заклинание, тот на кого оно направлено теряет ориентацию в пространстве и видит совсем не то, что есть на самом деле.
13
Grim — существа, которые селятся на церковных кладбищах. Обычно грим принимает обличье черного пса, пугает людей, воет под окнами больных, предвещая тем скорый конец. Грима можно увидеть в дождливую погоду, но встреча с ним не опасна и нанести вред человеку он не способен, только напугать.