— Не теряйте времени, — тихо произнес колдун, сбрасывая свой великолепный плащ.
Гномы засуетились, полагая, что фраза была адресована только им. На самом деле ее подлинный красноволосый адресат поспешил смешаться с остальными зрителями.
Противники были готовы, и вышли на поле. Покуда оглашались титулы и фамилии, а также причины поединка, писарь и сборщик ставок под охраной своих соплеменников переместились подальше от места действия, где старательно пересчитали полученные деньги.
— Отлично! — сказал один, — Если нам повезет, то к мастеру Хроносу мы явимся гораздо богаче, чем были до прибытия сюда. Клянусь бородой Основателя, этот поединок озолотит нас. Как думаешь?
— Не знаю, много ставок на карателя. А если он выиграет? Тогда плакали наши денежки!
— Не так громко! — приложил палец к губам сборщик ставок, оглядываясь на шестерых гномов с увесистыми топорами, которые стояли чуть в отдалении и охраняли то ли от охотников до общественного золота и серебра, то ли золото и серебро от самих счетоводов.
— Делить выигрыш придется только с кучкой этих молодых друидов, но они и поставили не очень много. У адептов Круга, сам знаешь, в карманах больше не деньги, а листья, — заговорщицким тоном продолжил гном, — Но этот полукровка поставил довольно много. Черт бы его побрал! Кстати, где он!?
Оба тут же завертели головами, стараясь найти того, о ком они говорили, по приметной кроваво-красной шевелюре. Однако объекта поисков нигде не было видно. Писарь посмотрел на приятеля и, почесав в затылке, удивленно добавил:
— И где твой шикарный шестопер?!
Карнажу пришлось истратить немало времени, чтобы покинуть ряды увлеченных будущим поединком зрителей, потому как, чем ближе становилось событие, тем менее проходимы становились ряды собравшихся.
Вернувшись, наконец, в Лангвальд, он попался на глаза мэтру Николаусу, но это уже не имело значения. Пожелав хозяину гостиницы доброго утра, Феникс двинулся по дороге к лесу на берегу моря.
«Ловец удачи» как никто другой чувствовал приближение того, чего ждали все те, кто явился в этот город на краю обитаемого мира.
Небо над гладью Покинутого Моря приобретало свинцово-серый оттенок, словно перетекающий из чернеющих вдали, на линии горизонта, туч, которые, однажды возникнув там много веков назад, уже никогда не рассеивались.
Когда-то давно Карнажу приходилось слышать множество предположений об этом явлении на диспутах магов в Высоких Шпилях Швигебурга. Тогда посещение подобного рода собраний было свободным для всех желающих приобщиться к тайнам мироздания. И Феникс с интересом «приобщался», выслушивая нескончаемые речи о Пустоте, что затаилась на грани мира темной громадой и, якобы, вот-вот должна двинуться в сторону Материка. Постепенно в речи какого-нибудь оратора явственно различалась паника, так как бедняга сам глубоко проникался собственными словами, и, в определенный момент, хватаясь за голову, затихал и садился на свое место с заключительной фразой: «Мы обречены».
Потомок Xenos также слышал множество упреков в адрес своего беловолосого родителя, который избавил мир от непосредственной власти над Восьмью Стихиями, в результате чего магия ослабла, став Единой. Точнее, возможностей в магическом плане появилось больше, но, для того, чтобы творить нечто равное по силе тем, кто обладал раньше Кристаллами Стихий, приходилось совершенствовать и развивать собственный потенциал. А он, разумеется, был безграничен по идее, но очерчивался навыками и достижениями за все то время, что прошло с восхода Ta'Erna. Слышалось множество утверждений на разный лад о том, как легко могли былые магистры Орденов Стихий совместными усилиями остановить Пустоту, если той вдруг вздумалось бы двинуться на Материк. Однако, нашлись и те, кто могли опровергнуть утверждение, вспомнив тот факт, что Аир А'Ксеарн и его славная шайка именуемая «Xenos и его последователи» не без труда, но смогли одолеть всех магистров. Конечно, не сразу, а по очереди. Но то были простые смертные, а Пустота, по утверждениям чародеев, которых, кстати, не опровергал уважаемый мастер Хронос, могла являться темпоральной аномалией, что было куда серьезнее горстки удачливых храбрецов.
Тропа вела меж редких чахлых деревьев наверх к утесу. Карнаж прибавил шаг. Все быстрее и быстрее, пока не осознал что бежит, словно на ежедневных тренировках Киракавы, где учитель клал ему на грудь соломенную шляпу и велел бежать так быстро, чтобы потоки встречного воздуха не давали головному убору свалиться на землю.