— Собираемся и выезжаем сейчас, — велел Идир и направился к лестнице.
Трубы дали сигнал к окончанию молитвы. Улицы тотчас захлопали ставнями и закричали на разные лады. Из порта донесся лязг крана.
С правителем или нет, жизнь в Кумкуре продолжалась.
***
Наверное, он ни разу не уезжал так далеко от столицы.
Всё было в новинку: приземистые глинобитные дома, тихие улицы, что обрывались, не успев начаться. Тесная комната, в которой он остановился, не желая привлекать к себе лишнее внимание — гостеприимству местных вельмож он не верил. Простая еда. Густой пахучий воздух. Честная жизнь, без золота и прикрас.
Вздрогнув от осторожного стука в дверь, Сабри отодвинул тарелку — всё равно местная честная еда в его горло не лезла, — нырнул в пиджак и надвинул котелок на глаза. Он решил выдать себя за дельца с севера. Не из Петрополиса, конечно, — за республиканца он не сошел бы и в кромешной тьме, — но его вполне могли принять за выходца из Долин. Та же оливковая кожа, те же тёмные вьющиеся волосы, чисто выбритое лицо. Ничего общего с золочёным и бородатым правителем Содружества.
По крайней мере, он на это надеялся.
Сабри вышел из одного полумрака в другой. Охрана мигом окружила его и повела вниз по лестнице, словно девственницу в гарем. И, как та же девственница, Сабри старался не поднимать глаз — при взгляде на кольчужные маски солдат в его голову лезли ненужные мысли. Сколько секунд могло потребоваться для того, чтобы вытащить кинжал и вспороть горло? А чтобы скинуть с лестницы? Или задушить? Что если Бескровные подкупили всех шестерых? Магическая кровь почему-то отказалась ему помогать, должно быть, орден что-то пообещал и им. Бросили Сабри, заставили позорно прятаться в чужом городе, как изменника.
Но оставаться в Кумкуре было куда страшнее.
Они миновали зыбкие огни ночных лампад — вдали от больших городов ещё не ведали об электричестве, — быстро миновали коридор для прислуги и вышли в ночь. Идущий первым солдат выставил руку, приказывая остановиться. Обвел взглядом улицу, башню храма, лишенные окон стены домов. Крыши, над которыми мигали пустые глаза звезд.
Сабри уставился в небо. Звезды всегда были своенравны, но они же могли помочь своему посланнику.
«Обратите на меня свой взор! — взмолился он. — Дайте мне знак вашей милости, о Всемогущие!»
Что-то тенькнуло, и к его ногам свалилось тело с торчащим из шеи арбалетным болтом.
***
Вишей растянулся на зубце храмовой башни, за которым, далеко внизу, золотились газовые фонари. Свесил длинные руки и смачно плюнул.
— Выходят.
— Наконец-то. — Идир вскочил. Он успел замерзнуть на продуваемой всеми ветрами крыше.
— Ага, собирается, как баба. Тоже мне, звезда-с-небес, — Вишей сощурился в бинокль. — Будь хорошей птичкой, глянь, сколько их там?
Идир лег на парапет рядом с другом, оперся щекой на ладонь. Сосредоточился, присмотрелся к силуэтам в густой ночи. Запахи стали ярче; очертания домов слились в угловатое, ступенчатое чудище. Но Идиру бросалось в глаза даже малейшее движение в этой тьме.
— Семеро. Шесть с ним, идут к машинам, седьмой страхует, — Идир ткнул пальцем в тень на крыше над чёрным ходом постоялого двора.
— Нас явно недооценивают, — цыкнул Вишей.
Он по-кошачьи ловко пробежался по парапету и прыгнул. Перекатился на узком пятачке балкона двадцатью шагами ниже. Снова перемахнул узорчатую балюстраду, упал на навес лепившейся к храмовой башне лавки и спрыгнул на землю.
Только капюшон слетел с белобрысой головы.
Идир вскинул арбалет и пробил шею встрепенувшегося стрелка. Нелепо махнув руками, тот упал на головы стоящих у постоялого двора охранников.
Отбросив арбалет, Идир прыгнул следом. Ветер свистел в ушах, заглушая остальные звуки; тело реагировало привычно, на уровне рефлексов. Перекатился по жёсткой плитке балкона и снова прыгнул. Почти не глядя, ухватился за выступ.
«Раз», — сказал он себе, оказавшись на занесенных песком уличных плитах, и выхватил нож.
Два, три — всадил его в ближнего солдата, выпустив кровь. Тот попытался боднуть Идира в нос, но только сбросил капюшон и кольчужную маску, обнажив молодое лицо. С его губ сорвался хрип, запахло страхом и мочой.
Идир подставил его под выстрел. Не выпуская ослабевшее тело, попятился в тень навеса, следя за передвижениями солдат. Стрелок вел мушку револьвера следом, но вдруг выронил оружие и зажал горло. Между его пальцев надулись алые пузыри. Из тени за его спиной вышел Вишей и переступил тело, деловито стряхнув на него капли с ножа. Быстро присел, уходя от пули, и ухватил револьвер.