Ему предстояла долгая поездка на северо-запад. Бескровные зря думали, что он не сможет дать сдачи.
И он задолжал пару извинений некому господину по имени Врано.
Юг, округ Райя
Садао Железный приехал внезапно. То не реагировал ни на одно из писем с копиями приказа о мобилизации, и вдруг явился – сам, лично, в Кумкур. Ворвался во дворец в дорожной одежде, пропахшей паровозным дымом; сжимал в руке клетчатый саквояж, который не доверил ни одному из слуг. Обманчиво юный, стройный и лёгкий в движениях.
Но гладкое лицо не сбило Идира с толку. В узких, подведенных углём глазах читался зрелый и холодный ум, движения были порывисты, слова — скупы. С таким типом следовало держаться аккуратнее. Идир и держался — позади, глотая пыль из-под расшитых туфлей.
Словно штормовой порыв, Садао пронесся через коленчатые коридоры с охраной. Распахнул двери кабинета правителя сам, переступил порог и, не глядя, толкнул створки обратно, едва не защемив Идира. Вот это характер, ухмыльнулся тот. И скользнул следом, подмигнув солдатам из караула.
Сабри восседал за столом, перебирая бумаги. Заслышав грохот, он поднял голову — без особого удивления, будто ещё с утра ждал, что в его кабинет ворвутся.
— Господин Видящий, — кивнул он и отложил перо. Луч солнца колол его глаз, но Сабри даже не щурился. На его губах все время расцветала слабая ухмылка, которая тут же исчезала. Казалось, правитель никак не мог решить, как ему быть с его лицом.
Склонившись так вежливо и подобострастно, как только было возможно, Идир выдвинул ближайшее к Садао кресло. Но тот лишь покосился на расшитые подушки и остался стоять, ровный, как струна, держа саквояж в руке. Казалось, он забежал на минуту и вот-вот собирался уходить, хотя Идир знал, что это было не так. Никто не ехал трое суток напролёт ради пары минут.
Однако, попав на аудиенцию, Садао говорить не торопился. Изучал правителя с настороженной отстранённостью, словно диковинного зверя, от которого не знал, чего и ждать. Этот безотрывный взгляд Идиру очень не нравился. Он отцепился от никому не нужного кресла и торопливо пробрался к Сабри, готовый позвать охрану и броситься на защиту сам. Кто знал, что могло взбрести в голову Железного Садао?
Что он мог сотворить с марионеткой Бескровных?
Садао проследил за его перемещением краем глаза. Сжал кулаки, но тут же расслабил пальцы и оперся ими на крышку стола.
— Мы можем поговорить наедине?
— Нет, увы, — Сабри сложил руки перед собой, одну холёную ладонь на другую. По-прежнему не моргал и криво улыбался. — Вы получали мой приказ?
— Да.
— И почему ваши послушники ещё не в Кумкуре?
— Я не считаю участие нопады Видящих в мелкой пограничной заварушке целесообразным.
Сабри кивнул, словно не ожидал иного ответа. Он сделал знак, — перстни рассыпали цветные блики, когда он щелкнул пальцами, — и в кабинет вошла вереница слуг. Каждый из них держал по стопке документов, ставил её на стол и возвращался с новой. Вскоре между Железным и правителем выстроились бумажные ступени исписанных листов.
— Это, — Сабри обвел сооруженные колонны широким жестом, — договора. Те самые контракты с государством и лично мной, которые подписаны всеми, кто проходит обучение в храмах Южного Содружества. Тем самым, — он похлопал по вершине одной из стопок, — они поступают на службу в мою армию, вне зависимости от того, гражданами какой страны являются. Вы же это знаете, господин Видящий.
Садао наконец поставил дорожную сумку на пол и опустился в кресло. С внутреннего дворика залетел ветер, с шелестом переворачивая исписанные листы.
— Мы готовим лучших магов, совершенно безвозмездно. Рады поддержать талант независимо от его происхождения и благосостояния, и взамен лишь просим оказать Содружеству помощь в трудную минуту. Так вот, — Сабри подался ближе, и его лицо укрыла тень, — трудная минута наступила. И я жду вас и ваших послушников. Вы, помнится, обучались в Кумкуре, господин Видящий?
Кадык на шее Садао подпрыгнул.
— Да, о созданный небом.
— Значит, мы ждем и вас тоже. Лично.
Садао облизнул губы, тронул один из договоров. На каждом листе красовались подписи — ещё неловкие и корявые, выведенные так тщательно, что в некоторых местах чернила пропитывали бумагу насквозь.
— Они ещё дети.
— Договор есть договор, господин Видящий. Либо мобилизация, либо обвинение в государственной измене. А ваше мнение о целесообразности я принял к сведению, благодарю.
Железный сложил руки на коленях, сомкнул губы в плотную нить. Он словно окаменел; лицо растеряло все эмоции, оставив лишь вежливую маску.