— Чья работа? — он стукнул кончиками пальцев по наброску татуированного лица. Рисунок трепыхался на сквозняке под отметкой грядущего года.
— Эли, — тут же отозвался чуткий Альвис. — Элеонис Кроток, господин Видящий. Послушник старшего отделения.
— Пусть зайдет ко мне. Как можно скорее.
Садао снял набросок с гвоздя, сложил его вчетверо и сунул в карман жилета. На его памяти редко кто рисовал Бескровного — честно говоря, никто за исключением самого Садао. И этому господину Кротоку следовало поостеречься с предсказаниями. Внимание ордена могло аукнуться большими проблемами.
Он скользнул обратно в полумрак зала потерянных шагов. Изображения звёзд ползли по сводам белыми муравьями; созвездия приглушенно мерцали, словно раздуваемые ветром угли. В обе стороны выстроились ряды деревянных колонн с диванами у подножий. Большинство из диванов пустовали. С бунтами в Кумкуре и на юге репутация Содружества как лучшего места для обучения и работы подмокла; теперь одарённые магической кровью предпочитали оставаться на родине. Те же, кто рискнул приехать, с приближением Садао отрывались от своих книг и записей, вздрагивали и приветствовали его молчаливыми кивками. Садао кивал в ответ, оценивая взгляды, манеру держаться, количество бумаг на столиках.
Чинве была убита своим же помощником. Самым доверенным лицом, тем, кто наизусть знал её привычки и распорядок. И, что бы Садао ни кричал и ни доказывал, ему совсем не улыбалось последовать за ней из-за собственной беспечности.
«Кто? Кто из вас?»
Он заглянул в библиотеку, тишину которой разбавлял шорох трактатов и скрип перьев.
«Кто-то из вас?»
Никто из послушников не поднял головы, и Садао отправился дальше, к мрачной двери своего кабинета. Он потянул на себя ручки дверных створок, и те легко поддались, выпустив прогорклый запах табака и пыльных книг. Мутные стекла единственного окна пропускали мало света, и Садао привычно дернул шнурок выключателя. На стене зажглась лампа; её тусклых бликов хватало ровно для того, чтобы не биться об углы стоящего посреди комнаты стола. Казалось, его дубовую тушу специально выпилили под размер пространства между книжными шкафами, окном и дверью. Протиснуться мимо него можно было лишь бочком, царапая колени о резной край, что Садао и сделал.
Он рухнул в кресло, выдвинул ящик стола и достал лакированную трубку с длинным мундштуком. Снова пошарив в ящике, он вытащил сверток из бурой бумаги и размял хрустевший в нем табак.
Спустя час ожидания, когда глаза уже щипало от дыма, в дверь кабинета постучали.
— Господин Видящий, вызывали?
В приоткрывшейся щели показалось белое лицо, и Садао отложил стальное перо и бумаги. Вынул мундштук изо рта и молча проследил, как через порог скользнул молодой человек с папкой в руках. Его будто клонило к земле под весом собственных мозгов — широкие, худые плечи горбились, а голова, увенчанная шапкой светлых кудрей, тянулась на шее вперед, как у лошади.
Садао жестом велел прикрыть дверь. Эли Кроток послушался, справившись с ручкой лишь с третьей попытки. Взгляд его влажных глаз метнулся по кабинету.
— Господин Видящий, раз я уже у вас... — проговорил Кроток, путаясь в собственных словах и одеждах. — Пока мы не перешли к делу, я также хотел вам показать... Сейчас...
Он принялся что-то искать в кипе бумаг, утрамбованных в папку. Лицо его раскраснелось от усердия, длинные пальцы сновали по листам, словно лапы белых пауков.
А шуршанию его бумаг не было видно ни конца, ни края.
— Присядьте, — наконец позволил Садао, и Кроток с облегчением рухнул в кресло, разложив папку на угловатых коленях.
— Простите, — выдохнул он, вновь погрузившись в документы и наброски. Наконец отыскав нужный лист, он положил его на стол и сдул прядь волос со лба.
— Вот.
Взглянув на рисунок, Садао вздрогнул. Карандаш Эли вычертил знакомый силуэт слишком хорошо: корабль плыл по бурным волнам почти как живой. Задирал острый серый нос к грозовым тучам.
— Видение? — быстро спросил Железный.
— Не совсем, — Эли замялся под впившимся в него взглядом. — Этот образ вплетается в мои сны. Где-то на рассвете, если не нужно рано вставать и...
— Часто?
— Достаточно. За этот месяц уже трижды. Но виной может быть переутомление. Не то чтобы я жаловался на усталость, — торопливо добавил он, — нет, не подумайте, господин Видящий! Просто в последнее время...