А уж что здесь творилось сразу после… не то лучевой, не то волновой, не то энергетической катастрофы, «сверканув-шей» сорок лет спустя первой трагедии и то ли десять, то ли двадцать лет спустя неподтверждённой «второй», — никакие летописи не отобразят никогда. Сейчас вот, ещё почти полтора десятка лет спустя, информационный голод до сих пор утоляется лишь фантазиями писателей, сценаристов и режиссёров, а также домыслами, слухами и легендами. Но голод этот не ослабевает. Только усиливается с каждым годом, отделяющим от чёрного двадцать шестого…
Во что трансформировалась центральная, изначальная территория, можно только гадать и бредить. Знать — сомнительная привилегия сталкеров и других постоянных обитателей Зоны, если к ним возможно отнести слово «постоянство». Сюда никогда не пускали газетных журналистов, телевизионщиков и прочих «описателей» всяких. Официально сюда вообще никого никогда не пускали — для того и нагородили объединёнными усилиями всех стран пограничный комплекс беспрецедентной степени защищённости, скромно и коротко именуемый периметром.
Оборудование защиты обошлось в сотни миллиардов. Двусторонней. Чтоб не впускать и не выпускать. И содержание продолжает обходиться в миллиарды ежегодно. Одних только солдатских ртов, стерегущих более двух десятков сотен линейных километров «Замкнутого Забора», накормить сто пятьдесят тысяч. Даже если эту ораву просто выстроить в цепь, то по одному часовому на каждые тринадцать-пятнад-цать метров встанет. И за каким-то чёртом ведутся межправительственные разговоры на тему: этого количества стражей периметра достаточно или надо увеличивать? Будто солдат способен грудью или выстрелами остановить новое распространение притязаний Зоны, если вдруг начнётся!!!
Наши люди преспокойно изобрели способы переходить. Что туда. Что оттуда. Нашего изобретательного человека разве остановишь, если он куда-то хочет пройти?… Когда наш человек чего-то желает по-настоящему, у него получается абсолютно всё. Словно заветное желание исполнить ему помогает сама матушка-природа…
Один из человеков, неоднократно проходивших туда и обратно, в эту минуту сидел рядом с Ником, на левом переднем сиденье невзрачной, серенькой «тойоты». И не просто сидел, а очень уверенно рулил по улицам и проспектам старой-новой украинской столицы. О, какое же несовершенство порой демонстрирует богатейший язык, не предполагающий женского рода для слова «человек»!… Женщина сидела за рулём подержанной электражки.
И какая женщина!!!
Да-а, не одежда красит человека. И даже не косметика. Но до чего же неузнаваемо они способны его изуродовать… её.
— Замаскировать, — произнесла она. Будто не по выражению лица догадалась, мысли прочитала… А вдруг прочитала? Кто их, соприкоснувшихся, знает, чего они там, за периметром, нахватались…
— Юмор у вас специфический, Наталья Степановна… Гениально перевоплощаетесь. Ничего не скажешь, высший класс! В театре служить не доводилось?
Восхищение было искренним, неподдельно. Более того, он страшно завидовал ей, виртуозно и неузнаваемо умеющей меняться. Для него это умение сейчас более чем актуально. Да и вообще в профессиональной деятельности папарацци маскировка — далеко не последней важности составляющая.
— Вообще-то я не Наталья и уж тем более не Степановна.
— Как же звать прикажете вас… э-э… прекрасная незнакомка?
— Зовут меня по-разному, в зависимости от обстоятельств. Потом решим, как вы меня будете звать… для краткости.
— Меня зовите Ник. Короче уж некуда.
— Ну почему же. Можно и Ни, и Эн, и даже Ик. Но это уже лишнее… А вот на «ты» перейти не помешает. Также для краткости. Представляешь, кричу я, ложитесь, мол, и не ты один падаешь, а и все-все, кто рядом случится… На брудершафт пить и всякое такое прочее времени нет, у нас график плотный.
— Предполагается частое… э-э-э… часто залегать?
Ник очень старался, чтобы в его тоне не просквозил даже намёк на то, чем могут заняться мужчина и женщина после залегания. И ему, кажется, удалось избежать ненужной фривольности. Хотя, очень и очень некстати, действительно тянуло налево.
— Как придётся. Это уж от поведения зависит… твоего. Итак, как я уже говорила, моя задача — провести тебя. Как я её буду выполнять, моё дело. Твоя задача — слушаться меня. Скажу прыгнуть — прыгаешь. Скажу…
— Я знаю, знаю, — закивал Ник. — Скажешь мордой в помои — окунусь безропотно. Ты не волнуйся, я киношки всякие видел, книжки читал, в игры играл. Я в армии служил, и вообще…