Молчание затягивалось.
— У Филипа все хорошо, — продолжала Лора с фальшивым оптимизмом. — А после гонок он беседовал с какой-то ослепительно красивой девушкой. О, Мэтью, хотела бы я, чтобы и ты на нее посмотрел! Она так прекрасна, что любой мужчина будет счастлив возможностью полюбоваться на нее! Она понравилась бы тебе, я уверена.
К Мэтью вернулось чувство юмора. Чья еще жена может выражать подобные чувства или демонстрировать такую открытую и искреннюю щедрость?
— И как же зовут это чудо?
— Я не знаю, — смутилась Лора. — Я хотела спросить, но что-то меня отвлекло. К тому же Филип еще в таком возрасте, когда подобные отношения вряд ли воспринимаются всерьез, так что не так уж и важно, кто она.
— Да, — мягко согласился Мэтью, нежно проведя кончиками пальцев по ее щеке, — это неважно.
Глава седьмая
В это утро Оксфорд был великолепен, легкая дымка плыла над древними стенами, позолоченными майским солнцем. Тиффани отправилась на свидание много раньше назначенного часа и вместо того, чтобы сразу направиться по Турл-стрит к колледжу Филипа, она пошла по Хай-стрит в другую сторону, дошла до башни Карфакс, а затем свернула на Корн-маркет-стрит. Ее совершенно не смущали недоуменные взгляды встречных прохожих, попадавшихся ей на улице в такую рань. Она прошла мимо места, где в шестнадцатом веке были сожжены на костре архиепископ Кранмер и епископы Латимер и Ридли, а затем вошла в ворота Баллиоля, где ее поджидал Филип. Увидев друг друга, они не испытали ни волнения, ни восторга, ни смущения. Встреча Филипа с Тиффани была естественной и дружеской, словно они знали друг друга вечность. Тиффани даже не пожелала Филипу доброго утра.
— Этот самый епископ Латимер, которого сожгли, случайно не предок твоего друга Дика?
— Понятия не имею, но вполне возможно. Дик происходит из страшно древней и знатной семьи.
— А ты?
— Наша семья тоже ; довольно почтенная — мой кузен граф.
Тиффани рассмеялась при таком небрежно-скромном заявлении.
— Да. Думаю, ты можешь называть свою семью довольно почтенной!
Они вошли в четырехугольный двор Баллиоля.
— И здесь ты занимаешься?
— Иногда. Мои занятия, как правило, это зубрежка в последнюю минуту перед экзаменами. Вон там направо часовня, налево библиотека. Между прочим, какую записку ты оставила, чтобы объяснить свое отсутствие.
— Записку? Я не оставляла никаких записок, — презрительно ответила Тиффани.
— Здорово! «Никогда не сожалеть, никогда не объяснять, никогда не извиняться».
Тиффани даже замерла посреди двора Баллиоля от приятного изумления, настолько в ее духе было это изречение.
— Кто это сказал?
— Бенджамин Джоуэтт, великий магистр Баллиоля.
— Великий магистр Баллиоля, — Тиффани просмаковала эти слова. — Звучит так же прекрасно, как и его изречение. И эти маски тоже прекрасны, — с улыбкой добавила она, указывая на фантастические фигуры, украшавшие водосточные трубы.
Но Филипу не хотелось задерживаться в Баллиоле, они зашагали по Брод-стрит, миновали колледж Святой Троицы, книжный магазин Блэкуэлл и Шелдонский театр, а затем свернули на Кэтта-стрит и дошли до Хай-стрит. Мимо проплыли колледжи: Хартфорд, Колледж Всех Душ, колледж Королевы, и, наконец, они увидели Башню Магдалены.
— В башне Магдалены, — сообщил Филип, — оксфордские студенты празднуют Майский день. Певчие…
— Не рассказывай, — Тиффани выставила указательный палец. — Еще один древний и тщательно сохраняемый обычай. В этой стране их слишком много.
— Ты не уважаешь традиции? — с притворным ужасом спросил Филип.
— Я не поклоняюсь традициям, в отличие от миссис Уитни, которая с тех пор, как мы приехали в Англию, ходит на цыпочках и говорит испуганным шепотом! Но кое-что, например, эти камни, которые напоминают о прежних временах, да и сами по себе — история, — тут Тиффани широким жестом указала на окутанные мягкой дымкой башни и шпили, — производят на меня впечатление. Я ведь дочь бриллиантового магната и поэтому способна разглядеть и оценить стоящие вещи, и я признаю, что Англия и, в особенности, Оксфорд — истинная ценность.
— Мне кажется, Оксфорд больше подходит мужчинам, чем женщинам, — заметил Филип, — потому что здесь царит мужская атмосфера. Этот город очаровывает, но его романтика чистая классическая, в ней нет страстности и чувственности. Это город молодых мужчин, для которых идеалом любви является возведение женщины на пьедестал и поклонение ей как богине.