— Я хочу посмотреть, как ты живешь, — очень осторожно подобрала она слова.
Юсбер удивился, но согласно кивнул. Пару секунд раздумывал, будто примеряясь, а потом решительно взял её за руку. Если уж девушка принесла тебе Ловца, значит, хочет тебя всего — и не только сексуального контакта, но и простого общения. И если ты готов его дать…
Марьяне казалось, от простого прикосновения его пальцев, сжимающих ладонь, она испытает куда больше, чем от прежних занятий любовью.
Теперь-то она понимал, в чём разница между настоящей готовностью отдать себя человеку и простой данью моде и принятым вокруг установкам. Когда-то приходилось долго убеждать себя, что это именно то, чего ей нужно, а теперь надо же — она ни секунды себя не убеждала, а просто взяла да отправилась это делать.
Но если и сейчас не тот и не тогда, то вероятно, я безнадежна, широко улыбнулась Марьяна, потому что ничуть в это не верила.
Тем временем они оказались у входа. Юсбер тихо открыл дверь и вошёл первым. Марьяна слегка прищурилась, потому что внутри было темнее, чем на улице и сделала шаг вперёд.
Простая небольшая комната, практически не несущая на себе отпечатков личности владельца. Или их было просто плохо видать в темноте, накрывшей всё невидимым одеялом, позволяющим разглядеть разве что очертания.
Узкий шкаф, узкая кровать, тумбочка, стул у подоконника, на котором сложены вещи.
Юсбер не дал ей много времени, буквально черед несколько секунд оказавшись вплотную. Его ладонь обхватила её щеку и частично ушла под волосы, он наклонился, а потом осторожно прикоснулся губами к её виску.
Сердце стучало, как сумасшедшее.
— Мы ведь не должны спешить? — неожиданно спросил он, не отнимая губ. Щекотка от его дыхания тут же просочилась сквозь кожу и растворилась в теле, вызывая вполне предсказуемую реакцию — ослабление ног и затуманивание рассудка. Ну, если считать, что рассудок у кого-нибудь из них ещё остался. — Если… у нас есть не одна встреча, а столько, сколько мы захотим, так?
— Да. Столько, сколько хотим.
Он вздохнул, кажется, с облегчением.
— Хочу тебя раздеть.
Марьяна кивнула, сдерживая дыхание, иначе, как ей казалось, сердце не выдержит. Ей тоже жутко хотелось его раздеть, изучить, прижаться к нему, в конце концов, так, как давно уже мечталось. Даже секса пока не хотелось, только прикосновений.
Она приподняла плечо, с которого Юсбер снял лямку летнего платья, потом второе — поддерживаемая его руками ткань осторожно опустилась вниз, беззвучно свернувшись на полу.
— Теперь я, — не выдержала Марьяна, дёргая за край его футболки.
Юсбер подчинился, поднимая руки, позволяя ей стащить футболку.
А потом сразу прижал Марьяну к себе — грудью к груди. От этого ощущения, от прикосновения горячей голой кожи, когда наконец-то тебя окутывает тепло, которого ты так долго ждала, Марьяна чуть не всхлипнула. А потом он её поцеловал и время стало тягучим и карамельным. Кровать у него оказалась точно такой же, как у неё, немного тесноватой для двоих. Однако им ничего не мешало — руки Юсбера блуждали по её телу, а Марьяна так же вдумчиво изучала его тело. Постепенно он нашёл несколько мест, от прикосновения к которым её почти передёргивало, а потом объединил прикосновения с поцелуями и совершенно неожиданно довёл её до конца.
Он сделал это руками, ошарашено поняла Марьяна, когда смогла связно думать. Одними руками.
И ей тут же захотелось сделать так же. Общие правила обращения с мужчинами всем известны, оставалось только найти нужный темп — и она смогла проделать с ним то же самое, что он с ней.
Одними руками.
Утренняя свежесть уже начинала сменяться жарой, Марьяна прижималась к его горячему, слегка влажному телу и хотела только одного — остаться здесь навсегда и выяснить, в конце концов, что будет, если он станет пользоваться не только руками. Одна эта мысль заставляла прижиматься к Юсберу сильнее и с нетерпением ждать очередного прикосновения.
Как водиться, идиллия, полная трепета и ожидания не могла длиться вечно.
— Юсбер! — дверь покачнулась от грохота. — Ты проспал, что ли? Выходи, давай!
Марьяна замерла, а потом подняла голову, заглядывая ему в глаза. Голубые радужки были намного красивее, чем её серые, а в купе с загаром, вот так, вблизи, вообще казались идеальным сочетанием.
— Утро наступило, — улыбнулся Юсбер. — Нужно идти.