Однажды под утро в дверь позвонили. В коридоре меня нагнал Директор.
— Если это за мной, меня здесь нет. — И он юркнул в стенной шкаф для одежды.
Я отомкнул запор. Передо мной стоял работник жэка Луйкин в заиндевелом кожаном пальто. На его пухлых щеках играл яблочный румянец — так и хотелось откусить чуть-чуть.
Он кашлянул в кулачок и уверенным баском поинтересовался:
— Почему у вас беспорядки? — Выдержал паузу и продолжал, с каждым словом возвышая голос: — Жалобы поступили. Шум, говорят. Оргии. Вы, к примеру, почему в ночное время в галстуке?
Я не успел ответить: двери стенного шкафа распахнулись, на коврик с грохотом вывалился парализованный страхом Директор.
— Стой! — крикнул Луйкин. Директор застыл на четвереньках.
— Конвойный, — прошептал он.
— А ваше лицо мне знакомо, — хмыкнул Луйкин. Я опустил голову.
— Знакомо, — повторил он.
Но когда я поднял глаза, то увидел, что смотрит он на Директора.
— Мало ли похожих лиц, — сказал тот.
— Напра-во, шагом марш! — скомандовал Луйкин. Я шел перед Луйкиным, а передо мной семенил на четвереньках забывший встать на ноги Директор.
Увидев нашу живописную группу, все в комнате замерли. Качавшиеся от движения воздуха язычки свечей выпрямились.
— Ага, — сказал Луйкин, шумно втягивая носом воздух. — Ага… — Губы его шевелились, как у кассирши, которая подсчитывает выручку. — Вино, закуска, галстук, — разделяя слова на слоги, произнес он. — Гусь жареный… Холодец. — Приблизился к столу, рукавом брезгливо отодвинул грязную посуду и на освободившееся место положил знакомый мне блокнот. — Буду составлять акт, — объяснил он и подозвал Васю. — А вам хочу выразить благодарность за своевременный сигнал.
Глаза Васи бегали. Торжествующая улыбка сменилась гримасой испуга. Директор метнул в его сторону быстрый жалящий взгляд.
— Ух! — прошипел он. Но тут же налил штоф водки и шагнул к Луйкину, который резко поднялся, с шумом отставив стул.
— Да вы что? Я при исполнении.
— У нас сегодня торжество, — с улыбкой подошла к нему Вероника. — Очень вас просим…
— Ну, пить я не буду… — смягчился Луйкин. — А вот от гуся, пожалуй, не откажусь.
Вася схватился за вилку и нож.
— Не надо резать, — смущаясь, сказал Луйкин. Он снял скрипучее пальто, бросил его на диван и, разминаясь, повел плечами.
Редактор произнес тост в честь дорогого гостя. Все его поддержали. Затем Калисфения Викторовна сплясала перед домоуправом. Завершил торжественную часть Директор.
— Все в нашем ведомстве изумительно, — говорил он. — На лестницах — чистота. Топят исправно. Всегда есть горячая вода. Если бы весь жилищный фонд содержался в таком порядке…
— Ладно, — благосклонно кивнул Луйкин, вытерев губы салфеткой. — Мне пора. Больше не нарушайте.
Вася хотел выскользнуть вместе с Луйкиным, ему не дали. Директор припер его к стене, Редактор ударил кулаком в бок.
— Да ты что? — в один голос мелодично пропели они.
Вася вывернулся и бросился наутек. Влетев в кабинет, он успел припереть дверь письменным столом.
— Вылезай! — требовал Директор.
— Рыбок не тронь! — предупреждал я.
С шампурами и бокалами, мы табором расположились у дверей кабинета. Слышно было, как Вася мерит комнату шагами.
— Эй, Редактор! — остановившись, крикнул он. — Скажи, чтоб они меня отпустили, я тебе за это невесту найду.
Редактор хотел ответить, но потерял дар речи.
— Где это? — поинтересовался Директор.
— По городу езжу, сколько народу вожу. Такие симпатичные иногда попадаются…
Редактор страдальчески морщился и прятал глаза.
— Вот позавчера, — продолжал Вася. — Такая… Ух… И тоже жаловалась на одиночество.
Редактор еще больше сник.
— Одета… Не то, что твоя, Директор.
— Ты откуда знаешь, как моя одета? Признавайся, — рассвирепел Директор.
— Был у нее на приеме. Как же, весь город говорит. Я палец иголкой проколол, а она вылечила.
— Ну погоди, я до тебя доберусь…
Васю это мало испугало. Вскоре из-за двери послышался храп.
Как выяснилось позже, храп был имитирован. Когда все разбрелись по комнатам, Вася прокрался к выходу и улизнул.
Холостой пробег
Следующей ночью в дверь позвонили. Директор спрятался в шкаф, я пошел открывать. На пороге стоял Луйкин.