— Ты все-таки его поймал, боцман!
— Занимайтесь своим делом! — огрызнулся старик. — Цирк уехал, сейчас я утоплю эту гадину, и дело с концом.
Вопли превратились в один истошный крик о помощи, а ящик затрясся, так как сидевший в нем пытался вырваться на свободу.
— Эй, приятель! — окликнул я человека. — Кто там у тебя?
— Безбилетник. Сожрал мои сапоги, весь табак и трубку в придачу. И чуть не сгрыз одну из демонических Печатей, едва не отправив нас прямиком в Изнанку. Надеюсь, ты понравишься русалкам, мелкий гаденыш!
Он мстительно встряхнул деревянную тюрьму, и вой стал выше еще на одну жалобную ноту. Мне не понравилось то, что должно было случиться, — никто не заслуживает смерти в ящике, даже если он съел двадцать пар сапог и целый бочонок лучшего табака.
— Продай его мне, — попросил я. — Дам серебряную монету.
Боцман удивленно крякнул и подозрительно посмотрел на меня:
— А тебе эта гнусь для чего?
— У меня есть приятель-сапожник. Хочу над ним подшутить. — Врал я не то чтобы складно, но это сработало.
Он задумался и почесал в затылке:
— Я между двух демонов, эльф. Один уговаривает меня проучить паршивца, другой говорит, что продать его тебе — это значит компенсировать потери. Так и быть. Гони деньгу.
Не прошло и минуты, как притихший ящик поменял владельца. Тот, кто сидел в нем, был не слишком-то тяжелым и теперь напряженно молчал, раскачиваясь внутри в такт моим шагам.
Вечерело, и облака над портом окрасились в розовые тона. Чайки кричали как оглашенные, мельтешили в воздухе, сходили с ума из-за того, что с океана возвращалась целая флотилия рыбацких баркасов — единственных морских судов, которые я увидел в этом воздушном порту.
Когда-то, давным-давно, все путешествовали на кораблях, бороздя океаны, а не небеса. Но с тех пор, как гномы научились добывать демонов из Изнанки, мир сильно изменился. Теперь морскими судами мало кто пользуется.
Во-первых, зачем, когда есть демоны? Это гораздо быстрее и удобнее. Конечно, сперва находились умники, которые внедряли существ из иного мира в парусники, но ничего хорошего из этого не получилось. Демон блокируется Печатями, и когда его пробуждали, ослабляя магические замки, он несся вперед с такой скоростью, что у шхун и бригантин рвались паруса и ломались мачты, они отрывались от воды и чаще всего разбивались. Во-вторых, теперь тихоходные морские корабли использовать себе дороже — в отличие от бронированных летающих крепостей они все еще делаются из дерева и любое звено стреколетов разнесет их в щепки.
Но, как видно, в этих землях кто-то еще использует парусники, перевозя грузы на близкие расстояния.
Стреколеты продолжали прибывать, демоны в их брюхах злобно ревели, так что я мог посочувствовать тем, кто обосновался рядом с посадочной полосой.
Внутри ящика мрачно молчали, лишь несколько раз, пока я шел портовыми улицами, оттуда раздавалась тихая возня. В маленьком дворе, где женщина снимала с веревок высохшее белье, я достал из ножен клинок и выломал две верхние доски:
— Выбирайся, приятель. Дай я хоть посмотрю на того, кто стоит целую серебряную монету.
Внутри что-то зашевелилось, помедлило, а затем выползло на свет.
Подобных этому существ я не видел — чуть крупнее большого апельсина, все покрытое нежно-персиковой шерстью. Три толстые, словно сосиски, лапы заканчивались зловещими, изогнутыми черными когтями. Под пушистой шерстью угадывались глаза, пасть, розоватый кошачий нос и, кажется, уши, хотя я не мог бы за это поручиться.
Его бока (хотя на таком круглом теле было сложно определить, где заканчивается голова и начинаются эти самые «бока») тяжело вздымались, и почти минуту мы смотрели друг на друга не отрываясь.
Я решился сделать первый шаг и сказал существу:
— Привет.
Протянул к нему руку, и пальцы мои уцелели лишь потому, что мое проворство не уступало его скорости. Оно подскочило, клацнуло пастью со щучьими зубами, промахнулось, рыча, отпрыгнуло в сторону, персиковой молнией пронеслось к дому, в мгновение ока забралось на крышу, завопило, заухало и исчезло с глаз.
— Вот и вся благодарность, — проворчал я, вставая с колен. — Надеюсь, что тебя больше никто не вздумает топить, приятель. А с таким недружелюбным характером, как твой, это вполне возможно.
Бежал я из Эллатейры налегке. О нормальных сборах не могло быть и речи, особенно если несколько предыдущих дней ты провел в тюрьме. При себе у меня имелось лишь то, что дали мои друзья, вытащившие меня из-за решетки. И денег среди вещей оказалось удручающе мало.