Рубанув воздух молотом — просто так, от злости — он сдернул петлю с хвоста, взлетел и помчался прочь от Облака и своих напарников. Дротики из рук он так и не вынул.
Папа приземлился и помог Луцию встать.
— Ты как?
— Жить буду. Погонимся за ним?
— Нет. Вам с Джинни надо укрыться в Обители. Возражения не принимаются. Посидите там часок, хватит с вас приключений. А я помогу Зюйду и Фиделис, — отец начертил в воздухе копье, воплотил его и умчался.
Джинни махнула Луцию рукой, и они полетели навстречу друг другу. Полету ничего не мешало: буран затих, будто истратив все силы.
— Значит, это был Йон, — сказала Джинни. Слова отозвались в душе неприятным звуком — как будто струна лопнула. Наверное, Джинни до конца не хотела верить, что кто-то из отряда впустил эфритов. Надеялась, что произошла ошибка.
— Я, честно говоря, подозревал Оша, — отозвался принц.
Джинни задрала голову и посмотрела туда, где сражались папа, Зюйд и Фиделис. У эфритов не было ни единого шанса, она выдохлись и истекали кровью. Минута, другая, и бой будет окончен. Глядя на двух эфритов, не желающих отступать или сдаваться, Джинни вдруг ощутила жалость. Удивившись себе, она отогнала неуместное чувство. Это же враги и к ним надо относиться соответственно.
— Откуда взялись эфриты? — спросила Джинни. — Фиделис говорила, что их не будет, — не доверять девушке-ловцу после того, что она сделала, было неправильно. И все-таки Джинни почувствовала тревогу.
— Я тоже задал этот вопрос. Зюйд успел рассказать, что это другой отряд, как бы запасной. Похоже, они добирались сюда другим путем. В общем, эфриты поступили так же, как мы. Еще Зюйд сказал, Фиделис видела этот отряд во сне, мельком, но не поняла, что именно видела.
В этот момент папино копье пронзило одного эфрита, а второй полетел вниз, скованный волшебными ладонями Зюйда. Никто даже не попытался смягчить ему удар: упав, эфрит наверняка переломал все кости.
Джинни ощутила, как к горлу подкатил ком. Опять эта жалость, ненужная, глупая. Разозлившись на себя, она резко повернулась к Луцию:
— Слушай, а твое предложение об Искре еще в силе?
— То юмору ее научи, то Искру дай, — принц засмеялся, а потом посмотрел на Джинни особым взглядом, который она уже видела и который не могла понять. Взглядом, полным иронии и тепла.
Отвернувшись, Луций принялся водить по воздуху рукой, пока вокруг ладони не образовался маленький золотисто-белый круговорот.
— Ты открываешь Обитель, — Джинни вопросительно взглянула на принца.
— Да, твой папа сказал, что с нас хватит приключений. Знаешь, я не стал возражать.
Джинни почувствовала подвох, но попыталась не выдать себя.
— Прошу в мой скромный уголок, Джи-Джи.
— Благодарю, разлюбезный Фуций.
Джинни шагнула в круговорот и оказалась на крыше главной башни дворца. Солнце стояло в зените и согревало серебристую поверхность под ногами. Там, где заканчивалась крыша, что-то призывно поблескивало.
— Мое любимое место во дворце, — сказал принц. — Поэтому я решил сделать Обитель именно такой. А, может, у меня просто нет фантазии.
— Ты еще сомневаешься? — фыркнула Джинни. — Я вот наэфирю себе что-нибудь из нашего похода. Пустыню Ново, например. Только без червей.
— Без червей будет уже не то! — отозвался Луций. — А я предпочел бы Великий карьер, как в Южных Топазах. Как только увижу его вживую, сразу переделаю свою Обитель. Так что считай, что это тестовая версия. Черновик.
— Да ладно, ты не был в Карьере? — удивилась Джинни. — Даже меня папа туда водил. Я думала, принцы много путешествуют.
— Меня, видишь ли, в основном воспитывал дедушка. А он у нас затворник. Наверное, решил, что мне нужно пойти по его стопам: библиотека, одиночество, оригами. Книжек по ловчему делу я прочитал немерено, всего Ульрика осилил и Юстифа… — Луций понял, что Джинни ничего не сказали эти имена, и махнул рукой: — В общем, поверь на слово, я прочитал много толстенных книг, которые даже не снились «Ловчему кругу». А что толку? Хотя, знаешь, в раннем детстве у меня был такой период, когда меня гоняли в хвост и в гриву. Вроде как готовили быть ловцом на практике, а не в теории. Было весело. Помню, я все время что-то себе ломал. Наверное, поэтому дедушка переменил тактику. Испугался, что я стану калекой раньше времени, — Луций усмехнулся, а потом задумался. — Даже странно как-то. Дедушка трясся надо мной все эти годы, никуда не отпускал, а потом — бам — добро пожаловать в поход.