Джинни хотела оттолкнуть Маску, но руки почему-то не поднялись. Женщина вновь нацепила свою деревяшку, накинула капюшон и поднялась в воздух. Но, отлетев совсем немного, вдруг обернулась, распахнула руки, будто пытаясь загородить что-то, и закричала:
— Закрой глаза! Закрой! Не смотри!
Маска стремительно приближалась. Она хотела скрыть что-то от Джинни, не дать ей увидеть. Но разве, когда говорят «не смотри», не хочется пошире раскрыть глаза? Джинни пробежала взглядом по своду неба — и увидела.
Луций держал темное желание за один край, эфрит за другой. Почему-то вначале в глаза бросилась их схожесть. Они словно отражались друг в друге: оба высокие, стройные, юные, с длинными волосами, растрепавшимися на ветру.
И только потом Джинни заметила различия.
Принц цеплялся за острую снежинку обеими руками, в то время как его противник придерживал ее одной левой. В правой руке эфрита блестела секира, занесенная для удара. Второго или третьего. Левый бок Луция, от ребер до бедра, уже был мокрым и темным от крови.
Джинни закричала. Маска схватила ее, притянула к себе и зашарила по лицу руками, пытаясь закрыть глаза. Не успела.
Секира не коснулась Луция — принц опередил противника. Он изо всех сил дернул на себя желание, и оно легко, как нож в масло, вошло ему в грудь. Эфрит дернулся в сторону. Он настолько опешил, что выпустил оружие из рук, и оно тяжело полетело вниз. А спустя мгновение полетел и Луций. Темное желание, раскинутое над его грудью, как кружевной веер, медленно таяло. В воздухе оставалась темная дымка.
Маска выпустила Джинни, и она побежала. Снег мешал двигаться быстро, а особенно мешало собственное неповоротливое тело. Джинни хотелось выпорхнуть из него, как из тесной клетки, устремиться к Луцию, подхватить его... Принц упал на склон холма, немного съехал вниз, нарисовав на снеге широкую красную полосу, и застыл. Джинни бросилась на колени рядом с ним и дрожащим голосом позвала:
— Л-луций!
Несмотря на две раны, одна серьезнее другой, и падение с большой высоты, принц был жив. Он раскрыл глаза и сказал:
— Джинни.
Изо рта пошла кровь. Бордовые струйки, розовые пузыри. На это невозможно было смотреть, но Джинни не могла отвернуться.
— Папа тебе поможет! — ее трясло, как в лихорадке, и в голове крутилось: папа спасет Луция, кто-то спасет Луция, он выживет, все будет хорошо, иначе и быть не может.
— Надо же, — принц поднял руку, всю в крови, и удивленно посмотрел на нее. — Совсем нестрашно, — синие глаза стали темными, как холодное море, и неживыми.
Глава 18. ПОСЛЕДНЯЯ ФИГУРКА КОРОЛЯ РЕМУЛА
Ремул
Шкатулочницы пришли на седьмой день. Одна была молодая, совсем девчонка, с необыкновенными медно-красно-рыжими волосами. Вторая — старуха, третья — грузная, неопрятного вида и непонятного возраста. Доставать ребенка из люльки они не стали. Та, что была старше остальных, взяла ручку младенца, положила на рукоять шкатулки и медленно повернула три раза. Мой внук причмокнул во сне.
Когда песня отзвучала, неопрятная села за стол, откинула тяжелую золотую обложку книги и заскрипела пером. Я никогда в жизни не поднимал руки на женщину, но то, с каким лицом она делала свою работу, вызвало во мне гнев. «Вам что, вообще все равно? У вас есть хоть доля сочувствия?! Он такой маленький и беззащитный, а вы… вы…», — закричал я. Но закричал лишь в своей голове.
— Прекрасная судьба, — вдруг сказала рыжая. У нее был голос торговки или бродяжки, совсем не подходящий ей: хриплый, низкий и наглый. Я даже вздрогнул.
Скрип пера на секунду затих, а потом зазвучал опять. Неопрятная и старуха не проронили ни слова.
— Что? — выдавил я. — Что ты сказала?
— Прекрасная судьба, говорю. Погибнуть, спасая мир. Пусть даже не наш, — четко повторила рыжая и улыбнулась, показав щербинку между зубами.
— С вас… а, вижу, — та, что записала предсказание, тяжело поднялась из-за стола, прихватив кошелек с вензелем «Р». Раскрыла, пересчитала, шевеля губами. Кивнула.
Старуха прокаркала:
— Если вам снова понадобятся наши услуги, вы знаете, где нас найти… ваше величество, — и отвесила кривой поклон.