Они потянулись к двери, и я то ли крикнул, то ли прохрипел им вслед:
— Подождите! — мне захотелось как-нибудь задержать их. Отсрочить момент, когда я останусь со своим внуком и его судьбой один на один. — Скажите, как… Как с этим жить?
Старуха и та, что несла кошелек, вышли за дверь. Рыжая обернулась на пороге.
— Вы читали свое предсказание? — она прищурилась. — То, что сделали вам в детстве?
— Нет. Это же… — я помотал головой, не понимая, к чему она клонит, — запрещено. «Только предки и потомки могут читать твое предсказание, прочтешь сам — нарушишь гармонию», — процитировал я «Книгу песен».
Она кивнула и усмехнулась, растянув золотые от веснушек щеки.
— Вот и правильно, не читайте. Это как заглянуть в самый конец книги. Зачем портить себе удовольствие?
— Калина! — окликнули ее.
— Иду, Цуба!.. Вы спрашивали, как вам жить с этим. Крутите фигурки из бумаги. Говорят, это успокаивает нервы, — и с этими словами она исчезла.
Глава 18
ПОСЛЕДНЯЯ ФИГУРКА КОРОЛЯ РЕМУЛА
Сердце у Джинни продолжало биться, и все-таки она чувствовала, что оно остановилось. Папа кричал что-то — вначале издали, потом ближе, чуть ли не в лицо. Но Джинни не слышала слов. Если можно оглохнуть от слез, то именно это с ней и случилось.
Кто-то осторожно ощупал ее, ища серьезные раны. Кто-то другой взялся растирать лицо снегом. Женский голос, нежный и ласковый, зашептал на ухо добрые слова. Только тогда Джинни немного пришла в себя. Увидела мрачного и как будто постаревшего папу. Бледного Зюйда с пригоршнями снега. Зареванную Фиделис, обнимающую за плечи. Все были тут, рядом. Кроме Маски, но она была не нужна.
То тело, которое Джинни видела в снегу, наверное, принадлежало эфриту из запасного отряда. В дальнем уголке души, не скованном ужасом и горем, сверкнуло облегчение — прямо как бутыль Луция на краю дворцовой крыши.
— Отпусти его, — сказал папа и спустя какое-то время повторил: — Джинни, пожалуйста, отпусти его.
Только тогда она поняла, что держит Луция за руку. Джинни медленно разжала пальцы. Его кровь была теперь и на ее ладонях.
— Надо уходить, — папа сел на корточки и бережно поднял принца.
— При всем уважении, павших мы обычно… — смущенно начал Зюйд.
— Мы его забираем, — отрезал отец и быстро раздал указания: — Отправляйтесь в лагерь к своим. Возьмите с собой Джинни, пусть Ошака ее подлечит. И будьте осторожны, мало ли, наткнетесь на Йона. А мы… я отправлюсь коротким путем, которым пришел.
— Я с тобой, — сказала Джинни. Голос звучал глухо, как из глубокого колодца.
— Хорошо, — просто ответил папа.
Зюйд и Фиделис быстро попрощались и улетели прочь. Джинни мысленно потянулась за ними, пытаясь представить, как они будут рассказывать обо всем Ошу и Ошаке. Поверят ли те, что Йон — предатель? Не заподозрят ли напарников во лжи? Мысли были спасительные, потому что отвлекали от здесь и сейчас. Но отвлекаться было нельзя, и Джинни заставила мысленный поток пойти по другому руслу.
— Летим во дворец, — отец тяжело поднялся в воздух. — Держись за мной.
Ну да, папа же не в курсе, что она теперь не может летать.
Джинни посмотрела на паука, который перебрался на нижнюю сторону рукава — видимо, чтобы не бросаться в глаза кому не надо. Брошка сверкнула рубинами, пошевелила лапками. Ее ни о чем не пришлось просить, достаточно было одного взгляда. Прыгнув вперед, паук повис в воздухе и сразу начал плести черную паутину.
— Ты меня не предашь, так ведь? — спросила Джинни.
Она решила, что обязательно попробует разобраться во всей этой семейной истории. Она непременно вернется к мыслям о Маске, Тагамаре, эфритах и джиннах. Она подумает и о пауке: откуда он взялся, на чьей стороне, плохой или хороший. Только не сейчас. Завтра, послезавтра, через неделю или месяц. А сейчас ей нужно просто уйти отсюда, уйти как можно скорее, и увести папу.
И Луция.