— Я-а-а… — протянула Джинни. На ум не шла никакая ложь, ни правдоподобная, ни нелепая. В глазах стремительно помутнело, дрогнула нижняя губа, пальцы правой руки впились в локоть левой. Ей было мучительно обидно за то, что план провалился — и провалился так быстро, глупо, с треском. Вернее, со звоном.
— Что ж, — сказал папа, без жалости наблюдая, как по щекам дочери бегут слезы. — Я и так вижу. У меня есть только один вопрос: как ты собиралась попасть на Проводы без пропуска?
Замысел Джинни сводился к бублику, покрытому синей глазурью, и паре отвлекающих маневров для джинна, сидящего в пропускной будке. В качестве одного из маневров предполагалось использовать подругу Весению и ее длинные ноги. Но Джинни не собиралась делиться этим с отцом.
— Придумала бы что-нибудь, — шмыгнув носом, пробормотала она.
Папа вздохнул и вытащил из кармана синий кругляш с дырой посередине, так похожий на пресловутый бублик. У Джинни сердце затрепетало от радостной надежды, и слезы вмиг высохли. Папа достал ей пропуск! А ведь не хотел, чтобы дочь шла на Проводы. Пугал: мол, может случиться, как полтора года назад, когда площадь атаковали эфриты. И как бы Джинни не упрашивала, отец не соглашался.
Но уговоры и обещания, политые слезами, все-таки дали всходы. Папа решил отпустить ее. А значит, совсем скоро Джинни увидит своих кумиров — ловцов желаний. Конечно, взять у них Искру таланта, как планировала, уже не получится. Если сразу не поместить ее в бутыль, Искра погаснет. А где теперь добудешь подходящий сосуд?
Папа еще раз вздохнул.
— Хотел сделать тебе сюрприз, — сухо сказал он. — Но теперь, после твоего сюрприза, передумал, — папа сжал пропуск в руке, и тот хрустнул, разломившись пополам.
— Папа… нет, — только и смогла выговорить Джинни.
— Я против, чтобы ты брала Искру таланта у ловцов. Я говорил это тысячу раз. Повторю в тысяча первый, — лицо у папы потемнело, и он снова перешел на раздражающий раздельный тон: — Ты. Не будешь. Ловцом. Выбери себе другое занятие. Подтяни музыку, в конце концов. Мне надоело выслушивать от госпожи Эллады о твоих прогулах, списываниях, двойках. Думала, я ничего не знаю? — папа сделал короткую паузу и подвел черту. — С сегодняшнего дня ты под домашним арестом. Ходишь только в музыкальную школу. И каждый день помогаешь мне в лавке. А теперь убери осколки. И отправляйся. В свою. Комнату.
Джинни больше не хотелось плакать. Все чувства — досаду, печаль, вину — затопила горячая, булькающая жижа. Злость. Лицо стало сухим и горячим, следы недавних слез высохли на нем, как дождь на раскаленной земле. Джинни пнула ногой крупный осколок и, не находя сил для того, чтобы взлететь, побежала прочь. Гостиная, лестница, спальня.
Она так хлопнула дверью, что в ушах зазвенело. Бросившись на постель, ударила кулаком в подушку, а потом натянула ее на голову. Через несколько минут в замке повернулся ключ. Папа впервые в жизни запер дочь в комнате.
Джинни села в кровати, обхватив колени руками. Почему все пошло наперекосяк и что теперь делать?
Со всех сторон на Джинни смотрели ловцы желаний — стены пестрили фанатскими плакатами. Новое поколение ловцов: Йон, Фиделис, Зюйд, Ош и Ошака. Прошлое поколение, которое еще называют единопогибшим: Черубина, Аня, Котти, Менмирин и Эдель. Позапрошлое поколение: Шан, Готлиб, Серпина, папа, а рядом с ним Лаванда — молодая женщина с синими волосами, желтыми глазами и лиловым хвостом. Джинни знала, что Лаванда — ее мама, но ничего не помнила о ней, ни единой детали, а потому не выделяла среди других. Относилась так же, как Готлибу или Котти. С почтением.
Ловцы на плакатах молча смотрели на Джинни и как будто чего-то ждали. В их лицах читалось: мы имеем право тут быть. Имеем право украшать комнаты маленьких и не очень маленьких девочек. Мы для этого хорошо потрудились. А что сделала ты?
Решение пришло моментально. Джинни отшвырнула подушку и взвилась на ноги. Да, второй этаж. Да, если хвост откажет, костей не соберешь. Ну и пусть! Злость и какое-то новое неуловимое чувство толкали в спину, заставляя действовать.
Джинни отдернула шторы и осторожно, чтобы не выдать себя ни звуком, раскрыла большое, от пола до потолка, окно. Быстро перекинула ногу через невысокую оградку, села на холодный бортик, перекинула вторую ногу. Ступни повисли в воздухе — Джинни поглядела на них, а потом на кусты под окном. Ей подумалось, что кусты очень далеко. Когда она смотрела на свое окно снизу, расстояние казалось ерундовым — хоть каждый день через окошко в дом влетай. Но сейчас… Джинни глянула влево, потом вправо и снова влево — то ли для того, чтобы убедиться, что переулок пуст, то ли для того, чтобы немного оттянуть момент.