========== Глава 19 ==========
В тот же вечер Питер помчался к Талии, чтобы рассказать, что происходит с Клаудией. Она должна что-то предпринять, иначе дальше будет только хуже. Ворвавшись в дом, он кинул взгляд на Лору и Дерека, смотревших какой-то ужастик по телеку.
Лора превратилась в симпатичную девушку пятнадцати лет, а Дерек в свои тринадцать сильно возмужал.
- Питер, посмотришь с нами фильм? – спросил Дерек.
- Извини, парень, в другой раз. Где Талия? - спросил он, быстро поднимаясь по лестнице.
- В комнате Коры, - подсказала Лора.
Проходя по коридору, он столкнулся с сестрой.
- Мне нужно с тобой поговорить! - взволновано и громко начал Питер.
- Тише, Кора заснула, пошли в отцовский кабинет.
Когда они туда вошли, Талия плотно закрыв за собой дверь, спросила:
- Что произошло?
- Это Клаудия. Ей все труднее сдерживать своего зверя. Она что-то с собой сделала, и ей было очень больно.
Увидев, как побледнела Талия, он подскочил к ней и стал трясти за плечи.
- Что это было? Ты что-то знаешь?
- Питер, почему ты не можешь оставить ее в покое?
- Что с ней? – не унимался он.
- Скорее всего, она приняла раствор волчьего аконита, что я ей дала.
- Ты что с ума сошла? Это же может ее убить.
- Она не в силах управлять своим зверем самостоятельно. И боится, что может навредить тем, кто ее окружает.
- Ты должна что-нибудь предпринять. Помоги ей, пока еще не слишком поздно, - стал молить он.
- Я не могу. Это ее выбор. Будем надеяться, что ее молодой организм выдержит эту боль.
Питеру стало трудно дышать.
- Даже ты, Талия, не можешь быть столь жестокой и бездушной.
Сестра продолжала упорно молчать.
Продолжая прожигать ее взглядом, Питер спросил:
- Знаешь, что я сейчас чувствую? Горькое разочарование и беспомощность от осознания того, что не способен спасти любимого человека который страдает.
Видя, что сестра по-прежнему никак не реагирует на его слова он, подходя к двери, с холодной отрешенностью в голосе произнес:
- Молись, Талия, чтобы никто из твоих детей не испытал той боли, что испытываю я зная, что тот, кто тебе так дорог может умереть, а ты будешь не в силах его спасти.
Бросив на нее последний взгляд, он молча вышел из кабинета.
***
Пять лет спустя.
От имени Клаудии.
Весь мой запас аконита почти закончился, и, в конце концов, мой внутренний зверь перестал рвать меня изнутри, пытаясь вырваться на свободу. Лишь время от времени я ощущала пронзительную боль в голове. Словно кто-то отгрызал мне мозг кусок за куском.
Со временем, ко всему этому добавилась, бессонница, приступы паники, неспособность сосредоточиться и ощущение ужасной тревоги.
Я никому не говорила о своем состоянии, и долго не решалась обратиться со своими жалобами в клинику.
Обстановка в моей семье была стабильной. Джону прибавили жалование, и совсем скоро он мог занять должность шерифа округа.
У Стайлза в школе появились друзья, а еще он вскользь сообщил о девочке, которая ему нравится. Учился он неплохо, и даже сейчас было заметно, как ему нравится решать задачки на логическое мышление.
Он был очень пытливым и любознательным парнем, а иногда тайно забирался и прятался на заднем сидении машины Джона, когда тот выезжал на место преступления. В первое время ему за это частенько попадало, но потом Джон махнул на это рукой, попросив только ничего не трогать и не мешать ходу расследования.
Однажды утром, когда я собирала Стайлза в школу, у меня так резко закружилась голова, что я чуть не потеряла сознание.
- Мамочка, что с тобой? - испуганно спросил он, подхватывая меня под руку.
- Сынок, все хорошо, у меня просто голова закружилась.
- Я позову папу.
- Не надо. Пусть папа поспит, он поздно вчера пришел.
- Мама, что с твоими глазами? - удивленно спросил Стайлз.
- А что с ними? – спросила я с нотками паники в голосе, быстро от него отворачиваясь.
- Они у тебя голубые, - сказал Стайлз, не веря тому, что увидел.
Попытавшись с собой справиться, я мельком взглянула в зеркало.
Через мгновение, мои глаза снова стали прежними.
- Ну, вот видишь, они карие, а не голубые. Тебе просто показалось. Такое бывает. Это просто игра света и тени, - сказала я, обернувшись. – Беги в школу, а то опоздаешь.
Все стало заходить слишком далеко. После того, как Стайлз ушел, я позвонила Алану Дитону с просьбой меня принять.
Находясь в его кабинете, я стала описывать все свои симптомы от боли в голове и резкого головокружения до непроизвольного изменения цвета моих глаз.
Тщательно все записав и сделав короткое обследование, он с тревогой в голосе спросил:
- Как давно ты полностью оборачивалась?
- Десять лет назад. Еще до того как познакомилась с Джоном и родила Стайлза.
- Как ты себя сдерживала? Как позволяла ему пожирать тебя?
- Я принимала слабый раствор аконита.
- Да, признаки токсического отравления присутствуют. Ты что, все десять лет травила себя этой гадостью? – гневно спросил он.
Видя, как я обреченно кивнула, плечи его поникли, и он произнес осипшим голосом:
- Боже, Клаудия, что же ты натворила?
- Что со мной, Алан?
- Твой зверь находится в стадии предсмертной агонии, он умирает. И самое печальное то, что ты умираешь вместе с ним.
Боюсь медицина и мои знания тут уже бессильны. В твоем мозгу начался необратимый процесс. После всех анализов и сделанных в клинике МРТ, тебе, скорее всего, поставят диагноз «атрофия мозга».
Слушая смертельный для себя приговор, я пыталась сдержать слезы, собрать роящиеся в голове мысли, подавить панику, сжимающую мое горло, лишая легкие драгоценного воздуха.
- Я сделала это, чтобы защитить их. Я хотела быть с ними рядом. Ведь я так люблю их, - шептала я, роняя слезы.
Алан прекрасно знал, о ком говорила эта хрупкая на вид, но смелая женщина. Он просто подошел к ней и обнял.
- Сколько мне осталась? – спросила я, уткнувшись ему в плечо, уже не сдерживая рыдания.
- Я не знаю. Может три-четыре месяца, - сказал Дитон неуверенно. – Я выпишу тебе лекарство. Оно притупит боль.
***
Срок, отпущенный мне Аланом, истекал. Никто не догадывался, как мало нам осталось быть вместе. Стайлз был еще в школе, а Джон только проснулся после ночного дежурства. В этот день я взяла на работе отгул, сославшись на сильную головную боль. Пока Джон приводил себя в порядок, решила ему приготовить что-нибудь вкусное.
Войдя в кухню, еще мокрый после душа он подошел ко мне и поцеловал. Глянув на меня внимательней заметил:
- Дорогая, с тобой все хорошо? Ты какая-то бледная.
Заверив его, что со мной все нормально, я отвернулась к плите, чтобы насыпать ему поесть.
После того как Джон оделся и сел за стол, я поставила пред ним обед. Взглянув на меня, он резко отшатнулся.
- Клаудия, что с твоими руками?! А глаза?! Почему они голубые?!
Быстро от него отвернувшись, я спрятала свои руки с внезапно выросшими на них когтями в карманы брюк.
Джон подскочил ко мне и резко развернул.
На его лице эмоции сменяли одна другую.
- Что это, Клаудия?! Что ты такое?!
Поглядев в зеркало, я ужаснулась. Мои глаза непроизвольно меняли цвет, и я не могла это контролировать.
- Я волк. Оборотень-полукровка, - ответила подавленно, не зная, что еще сказать.
Видя в лице мужа смесь ярости и неверия, я попыталась его успокоить:
- Джон, все нормально, я не причиню никому вреда, ни тебе, ни Стайлзу.
К ярости и неверию мужа добавились страх и боль.
- Я не знаю, что все-таки с тобой происходит, но держись подальше от нашего сына, - сказал он, собираясь уйти.
- Джон, постой! - сорвалась я на крик от отчаяния.
- Извини, Клаудия. Я не могу. Я должен идти.
И он ушел. А на смену ему вернулась боль раздирающая душу и тело, забирающая последние силы, отбирая сознание и затягивая во тьму.