И как только Сириус закончил давиться собственной слюной, Люпин побежал к раковине, чтобы вымыть руки и вдохнуть немного воздуха, дрожа и ощущая, что вот-вот разрыдается от отвращения.
— Крысеныш? — донёсся слабый голос.
Люпин оглянулся на туалет и заметил, что вокалист теперь сидел прямо, вцепившись руками в унитаз, а глаза блестели от слез. Он узнал его?
— Я налью тебе воды.
Светловолосый схватил какой-то первый попавшийся стакан, упавший на пол, вымыл его и наполнил холодной водой. Как только Рем присел обратно к парню, тот сделал несколько несчастных глотков.
— Какого хуя ты принял? — выпалил Римус, ощущая, как гнев растекается по всему телу.
— Я не знаю… — прошептал Сириус, не поднимая на басиста глаз, будто побитый щенок.
— Что значит, ты не знаешь!?
— Римус…
— Что?! — Люпин искренне хотел треснуть его по лицу. — Что, блять, Римус!?
— Ты можешь… пос-сидеть со мной? — Сириус снова схватил его за руку. — Я не могу д-домой… Нельзя…
— Оу, ты не хочешь унижаться перед Джеймсом? — Римус чувствовал, что вот-вот воспламенится от злобы. — Но это не унижение – разрушать свою жизнь и лежать на полу, будто обоссаный бомж?
— Римус…
— Ты эгоист, Сириус, ты ведь это знаешь? — Люпин вовсе не осознавал, сколько злости в нем накопилось. Этот идиот был олицетворением всего, что он презирал. — Ты думаешь, что ты такой крутой и популярный? Ты думаешь, что идешь против системы!? Нет, черт возьми, нет! Ты и есть блядская система. Ты – причина, по которой подростки умирают, глядя на таких кумиров, как ты! Ты – причина, по которой люди не могут вырваться из круга страданий и зависимостей…
— Римус…
— Ты убиваешь себя! И ведь ты даже не осознаёшь, как от этого страдает Джеймс! Блять, ты бы слышал, сколько хорошего он говорит про тебя и даже не подозревает, как его друг выглядит со стороны!
— Римус…
— Чего, блять, Римус!?
И в тот момент, когда светловолосый собирался треснуть кретина чем-нибудь, чтобы тот поднял глаза… Брюнет повалился в объятия Римуса, утыкаясь лицом в шею и сжимая чужую спину ослабевшими руками.
— Отлично… — проворчал басист, не имея представления, как ему теперь выбраться из хватки. — Просто великолепно, мудила, спасибо!
— Римус… — Блэк сжался комком на груди, дрожа то ли от холода, то ли от каких-то побочных эффектов. — Извини… Извини, п-пожалуйста, оч-чень больно.
Люпин разочарованно выдохнул, но буря внутри него начала постепенно утихать.
— Тебе вовсе не жаль… Ты просто под кайфом… — Римус продолжал что-то ворчать, но стягивал с себя рубашку, оголяя тело и соприкасаясь с парнем кожей к коже. — Господи, блять…
Рем укутал брюнета рубашкой в надежде хоть как-то согреть. И Блэк начал засыпать, прижимаясь все ближе и ближе, будто в поисках одеяла. И Люпин не знал, что еще ему оставалось делать, кроме как время от времени поглаживать парня по спине, покрытой синяками и царапинам, которые, вероятно, были следами длинных когтей Кэтрин.
========== Side A: Spit on them ==========
Как бы Римус не пытался заснуть, он то и дело выходил в гостиную проверить… дышит ли чертов Блэк. В ночь вечеринки, когда Люпин осознал, что понятия не имел, где жил гребанный наркоман, он поднял его с пола и затащил вместе с собой в такси. Куда логичнее было бы оставить идиота валяться в туалете, но, вместо этого, Римус привёз его домой и уложил спать на свой диван. Даже накрыл своим, блять, пледом.
— После него нам понадобится дезинфекция помещения, — выдохнул Люпин, в то время как Лили пыталась переодеть Сириуса в пижаму из облеванных брюк. К счастью, девушка снимала квартиру вместе с другом. — Эванс, это мои любимые треники, найди что-то похуже! Клянусь Богом, если он обоссытся во сне, мы выкинем этот диван нахрен.
Римус все утро просидел на кухне, испепеляя спящего парня взглядом. Но в одиннадцать часов будильник заставил его приподнять сонную голову со стола и пойти будить этого ублюдка для совместной репетиции. Потому что, к глубочайшему несчастью, Люпин был проклят сотрудничать с ним.
— Подъем, ублюдок… — Рем пихнул длинноволосого в плечо.
Брюнет медленно приоткрыл глаза, будто в полудрёме. И когда он заметил перед собой басиста, его бледное лицо потемнело, а брови нахмурились.
— Люпин, что… — утренний голос Сириуса звучал на десять тонов ниже. Удачи, этому мудаку сегодня исполнить сложные вокальные партии. Он резко принял сидячее положение, оглядывая светлую гостиную, чашку кофе в руках Римуса и свои клетчатые треники. — Какого хуя?
Люпин тяжело выдохнул, контролируя каждую фибру своего существования, чтобы не взорваться от очередного прилива гнева.
— Только не говори, что нихрена не помнишь…
Сириус зарылся лицом в ладони и мучительно простонал, будто боролся с головной болью или туманом из воспоминаний.
— О боже… — Блэк вновь поднял глаза на басиста, будто пазл сложился. — Я что, в твоем доме?
— Без понятия, где ты живешь, мне пришлось импровизировать.
— Какого хуя ты просто не оставил меня на вечеринке?
Римус замер на месте, разинув рот. Этот ублюдок издевается, что ли?
— Как насчет, хм, я даже не знаю… — Рем ощутил, что сарказм – единственный способ подавить своё неконтролируемое отвращение. — ПРОСТОГО СПАСИБО, МАТЬ ТВОЮ!?
В ту секунду, когда Люпин взорвался криком на этого кретина, вокалист поднялся с дивана и поспешил к выходу, пошатываясь на слабых ногах. Все ещё, блять, одетый в футболку и штаны Римуса.
— За что спасибо? — пробормотал Блэк, рассаживая по коридору в поисках обуви. — Я тебя просил о помощи?
— Я спас тебе жизнь, кретин! — Люпин шокировано хватал ртом воздух, потому что большей наглости и высокомерия ещё не видел свет.
— Чего блять? — усмехнулся брюнет, нагибаясь к ногам, чтобы натянуть белые кеды. Едва удерживая равновесие. — Я был просто пьян! Такое постоянно происходит на вечеринках, не знал? Люди перебирают алкоголя и их тошнит! Никто не умирает!
Люпин пересек быстрым шагом гостиную, потому что хотел выплеснуть весь свой гнев в эту самодовольную рожу.
— Я, по-твоему, безмозглый идиот? — Рем схватил с батареи штаны Сириуса, которые он, блять, постирал ему прошлой ночью, и швырнул прямо в лицо. — Ты почти не пил вчера! И твои зрачки… Господи, они вываливались из глазных яблок! Ты был зелёным и бледным…
— Что ты хочешь этим сказать?
— Что ты принял наркотики, идиот! — Римус теперь глядел в ужасе на Блэка, не в силах моргнуть. — И я думаю, ты злишься не на меня, ты злишься на себя и на то, что тот, кого ты ненавидишь, тебе действительно помог!
Слова эхом прошлись по узкому пространству коридора. Карие и серые глаза неразрывно прожигали друг друга.
— В следующий раз не трогай меня даже, понял?
— Так и сделаю, поверь мне! — выкрикнул Люпин, но его слова затерялись в шуме захлопнувшейся двери. — Вот и вали нахуй!
***
Сириус ненавидел Римуса всем сердцем.
Ненавидел, когда бас-гитарист проповедовал о принципах морали в мире панк-рока, где они никому нахрен не сдались. Когда парень эгоцентрично ставил своё мнение выше другого или считал себя правым в каждом, блять, споре. Когда он вертелся вокруг Джеймса и заставлял Питера смеяться, как никто и никогда прежде. Когда он просто, черт возьми, существовал и дышал одним воздухом с Мародёрами.
Но вчерашняя ночь стала первым мгновением в жизни Бродяги, когда он искренне не смог понять мотивов поступка человека. Если бы Римус лежал на том чертовом полу, Блэк, скорее всего, оставил бы его подыхать одного. А, может, даже сделал бы несколько снимков и хорошенько бы поиздевался.
Сириус ненавидел Римуса, все было просто. И он был уверен, что эти чувства взаимны. Но Люпин держал его вчера за руку несколько часов и гладил по спине. Воспоминания ускользали туманом, но Блэк был уверен, что в какой-то момент Люпин даже убаюкивал его тихим пением.
И это бесило. Ужасно бесило, потому что никто не смел видеть Бродягу таким слабым. Никто.