Это слишком близко к сердцу Итачи, и он быстро принимается осматривать каждую мелочь в комнате. Он внезапно осознает тот факт, что именно это Кисаме тактично назвал бы подходящим моментом для удара, но на этот раз его инстинкт хищника, кажется, полностью покинул его.
К его удивлению, Сакура внезапно останавливается, глядя на него как завороженная.
— О, Ками, — выдыхает она — привычка, которую она переняла у Кисаме. — Не могу поверить, что не поняла этого раньше.
Итачи невольно отступает назад, его глаза осторожно сужаются, как будто он готовился к битве.
— О чем ты говоришь?
— Твой маленький секрет, Учиха, — отвечает Сакура, полностью уверенная в себе.
— У меня нет секретов, — непоследовательно говорит Итачи, надеясь, что она забудет, что вся его жизнь на самом деле основана на секретах и тайнах.
— Ты нюхаешь лак для ногтей, не так ли?
Вряд ли это то, что он ожидал услышать от нее, и он тупо моргает.
— …Что?
— Ты слышал меня. — Сакура скрещивает руки на груди и проницательно изучает его. — Это объясняет раздвоение личности и прочее.
Даже перед лицом этого нелепого обвинения Итачи кажется, что он почти… рассмеялся, и это действительно шокирующая перспектива для него.
— Уверяю тебя, Сакура, — мягко говорит он, возвращая свое обычное самообладание. — Я не… нюхаю лак для ногтей.
Куноичи заметно сдувается; она была уверена, что, наконец, нашла решение таинственной загадки, которой был Учиха Итачи.
— Хорошо, — почти дуется она, протягивая ему руку. — Пойдем вниз — я хочу попрощаться с твоими… друзьями.
— Они не мои друзья, — возражает Итачи, довольно озадаченно глядя на предложенную часть тела, прежде чем ему неловко удается соединить ее со своей, так что ее ладонь легко ложится в его руку. — Они мои союзники в достижении общей цели.
— Конечно, — говорит Сакура, закатывая глаза. — И что это за цель будет?
— Мировое господство, — спокойно отвечает Итачи — правда, да, даже несмотря на то, что текущая цель Акацуки, кажется, состоит в том, чтобы в первую очередь помогать ему в использовании различных социально неудобных методов ухаживания в полной мере. Тем не менее, это просто не имеет такого же драматического чутья. На первой ступеньке лестницы он вспоминает ультиматум Дейдары не спускаться вниз, пока он, так сказать, не заполучит девушку. Технически, поскольку их руки несколько переплетены, он имеет доступ к аспекту ее личности, следовательно, логически он выполняет смехотворные условия подрывника.
— Как ужасно предсказуемо, — вздыхает Сакура. — Я ожидала большего, Учиха.
Итачи позволяет себе роскошь легкой ироничной ухмылки.
— Если бы я сказал тебе правду, ты бы вряд ли мне поверила.
Она дарит ему каменную улыбку.
— Испытай меня.
К счастью, он избавлен от необходимости отвечать тем фактом, что дальнейший их путь заблокирован Кисаме, Хиданом, Дейдарой и Тоби, ожидающими внизу лестницы. Все они прибегли к самой подлой тактике запугивания и изо всех сил стараются выглядеть как можно более хладнокровно-угрожающе и беззаботно — Кисаме опирается на обнаженную Самехаду, осматривая свои ногти, заточенные до бритвенно-острых кончиков, Дейдара бездельничает, опираясь на стену и небрежно перебрасывая глиняную бомбу из руки в руку, и Хидан превратился в угрожающую тень в углу. Тем временем Тоби порхает взад-вперед, изображая из себя вампира и напевая леденящую душу фортепианную музыку.
Сакура слегка приподнимает бровь.
— Впечатляет. Это почти возвращает мне уважение к вам, ребята.
— О, ура, мы снова крутые! — Тоби визжит.
— Я сказала почти, — возражает Сакура, хотя ее слова смягчаются улыбкой, когда она видит невинного члена Акацуки в закрученной маске.
Острый взгляд Дейдары не упускает из виду, как рука Сакуры выскальзывает из легкой хватки Итачи, когда она обязана ответить на объятие Тоби; его глаза расширяются, и один из ртов на его руках задыхается и давится глиной. Итачи предупреждающе выгибает бровь, и светловолосому ниндзя-отступнику каким-то образом удается удержаться от вопросительного крика во всю глотку. Вместо этого он соглашается беспорядочно дергать головой влево и вправо, а затем вверх и вниз.
— У него припадок или что? — шепчет Сакура.
Итачи с минуту качает головой.
— Нет, не думаю.
Дейдара падает на кухонный стол со стоном отчаяния.
Хидан бормочет что-то подозрительно похожее на:
— Чертовски безнадежно.
Сакура не слышит ничего, кроме непристойностей; она резко поворачивается к Хидану.
— Извини?
Хидан встречает ее взгляд.
— Что, куноичи? Уже хочешь уйти?
Кисаме нервно смеется, прежде чем отодвинуть Самехаду, чтобы встать между ними.
— Если бы взгляды могли убивать, — упрекает он. — Если бы все только делали дыхательные упражнения…
Помимо личных разногласий, всем в непосредственной близости требуется несколько минут, чтобы закатить глаза.
— Ладно, — первой любезно уступает Сакура, уклоняясь от защитной хватки Кисаме.
Хидан неохотно кивает, соглашаясь; он делает шаг вперед, плюет себе на ладонь и протягивает мокрую ладонь куноичи.
— Тогда мир, язычница, — пока что.
Ко всеобщему ужасу, Сакура тоже плюет себе в ладонь и обменивается рукопожатием с местным фанатиком Акацуки. Она мило улыбается ему.
— Мир.
— Ты не такая отсталая, как остальные твои люди, — признает Хидан, наконец отстраняясь. — У тебя есть талант — клянусь, остальные язычники Конохи, которых я встречал, не смогут обругать пятилетнего ребенка, чтобы спасти свою жизнь. Жаль, что ты используешь свои навыки не для той стороны.
— Это все объективно, — возражает Сакура.
— Как угодно, куноичи, — Хидан закатывает глаза; прежде чем уйти в свое логово, он в последний раз оборачивается и подмигивает ей. — О, и не забудь передать привет своей маме.
Сакура весело показывает ему средний палец.
Кисаме недоверчиво качает головой.
В этот момент Тоби решает, что уровень хардкорной крутизны в штаб-квартире Акацуки достиг слишком высокого уровня для его личного комфорта; он тут же начинает рыдать и снова обнимает Сакуру.
— Сакура-сан! — вопит он, сжимая в руках довольно сморщенную куноичи. — Пожалуйста, возвращайся и посещай нас почаще!
— Я не знаю, Тоби… — Сакура задыхается.
Тоби обнимает ее крепче и бормочет что-то о том, что она его «лучший друг» и «старшая сестра». Пока Итачи борется с рвотным позывом, Сакура тает перед таким искусным убеждением и уверяет его, что она действительно будет приходить раз в месяц на Ночи Монополии.
— О, убирайся, гм, — с отвращением говорит Дейдара. — Вы все… сопливые, слезливые и дерьмовые.
— Не будь с ним злым! — Сакура защищает Тоби, пока он покорно обнимает ее в последний раз, клянется в вечной лучшей дружбе, и ковыляет в ванную, печально всхлипывая.
Сакура машет ему вслед, прежде чем повернуться ко второму оставшемуся члену Акацуки. Дейдара приподнимает бровь.
— Не нужно падать на колени от благодарности за любезность, оперативность и вообще стильность моих писем, гм.
Сакура не может не улыбнуться ему.
— Прими мою благодарность, Официальный глава официального отдела писем, которые должны быть написаны заключенным.
Они стучаться кулаками, и Дейдара встает, чтобы уйти, выглядя совершенно спокойным и невозмутимым.
— Прости, что не лью слез, гм, — озорно говорит он. — Но у меня такое чувство, что в будущем мы будем видеться чаще. Назови это художественным инстинктом, ага.
За спиной Сакуры Итачи предупреждающе смотрит на него и осторожно достает нож для стейка из кухонного ящика. Дейдара бледнеет.
Совершенно не подозревая о вопиющей тактике запугивания, происходящей позади нее, Сакура машет Дейдаре несколькими пальцами.
— Тогда очень хорошо. И я не забуду принести тебе несколько упаковок с краской для светлых волос, когда это произойдет — должно быть трудно поддерживать искусственный цвет волос, будучи разыскиваемым преступником, понимаешь?