— На самом деле это элементарно, Кисаме. Мои рекреационные исследования показали, что в случае ядерной войны эти насекомые будут единственными объектами, которые выживут и останутся здоровыми. Следовательно, — заключает он, торжествующе сверкая глазами, — таракан побеждает всех.
Несколько мгновений полной тишины приветствуют это заявление.
— Стой, Дейдара-сэмпай, — мягко успокаивает Тоби, пытаясь вырвать лопатку из рук Дейдары. — Насилие никогда не является выходом…
Заявление такого калибра шокирует Дейдару, заставляя его отказаться от оружия.
— Ты в Акацуки, гм, — тупо отвечает он, глядя на своего напарника. — Насилие должно быть выходом.
— Элементарно, блять! — возражает Хидан, прежде чем снова повернуться к Кисаме. — Учиха проигрывает.
— Вообще-то, — Кисаме смущенно почесывает затылок. — В соответствии с условиями официального расследования, он обосновал свой ответ вполне разумным и рациональным образом, без применения насилия или оскорбительных выражений. Поэтому, Хидан, задача ложится на тебя.
— Сука! — Хидан воет, и вся кухня вздрагивает, когда он выбегает, жалуясь изо всех сил на «проклятую пристрастность и предвзятость» всю дорогу вверх по лестнице.
Кисаме падает на ближайший стул, от всей души желая немного витаминной воды.
— … Как вы думаете, мы должны послать подкрепление? — спрашивает он наконец.
— В этом нет необходимости. Несмотря на его, э… темперамент, Хидан довольно способный. — Итачи скользит к кухонному окну, открывает его и сбрасывает таракана на подоконник, откуда тот тут же убегает, радуясь возвращению в место, где есть хоть немного здравомыслия.
Дейдара вздыхает с облегчением.
— До свидания, маленький Уикхем! — Тоби зовет его вдогонку.
Итачи, Дейдара и Кисаме устремляют на него недоверчивые взгляды.
— Ты дал ему имя? — Дейдара фыркает.
— Откуда ты вообще взял это имя?
Итачи лишь неодобрительно качает головой.
Тоби пожимает плечами, его жизнерадостный нрав не меняется.
— Оно просто подходит.
Тишина опускается на небольшую группу, нарушаемая только тем, что Дейдара роется в холодильнике в поисках мятного мороженого, чтобы успокоить свои расстроенные нервы.
То есть до тех пор, пока громкий, мучительный крик не разрывает неподвижный воздух.
Тоби подпрыгивает и визжит, Дейдара роняет ведерко с мятным мороженым, Итачи крутится вокруг, его шаринган уже вращается, а Кисаме вскакивает, его рука тянется к массивному мечу, привязанному к его спине.
— Блять! Блять! Блять!
Каждое слово выкрикивается с заметным увеличением громкости и агонии.
— О, это всего лишь Хидан, — пренебрежительно говорит Кисаме. — Тогда нет смысла беспокоится.
— Кисаме-сан! — восклицает Тоби, ошеломленный. — Мы должны помочь ему! Он звучит очень расстроенно.
— Я уронил мятное мороженое, гм, — раздраженно говорит Дейдара, пытаясь стряхнуть пыль с ведерка для мороженого.
— Никого это не волнует, в любом случае, это какое-то мерзкое дерьмо, — усмехается Кисаме.
— Я согласен с Тоби, — бормочет Итачи.
Все внимание переключается на него, когда Дейдара и Кисаме прекращают спор, который обещает стать превосходным, о предпочтительных вкусах мороженого, чтобы вместо этого посмотреть на него в полном изумлении. Тоби выглядит очень эмоциональным.
— О, Итачи-сан! Я знал, что когда-нибудь мы придем к соглашению! — Он спешит обнять ниндзя-отступника Конохи.
— Не надо, — предупреждает Итачи, и Тоби отступает, выглядя весьма разочарованным.
На этот раз Хидан искренне воет, и четверо оставшихся членов Акацуки, не теряя времени, бросаются наверх. Итак, Итачи крадется наверх, создавая свою обычную угрожающую ауру, Дейдара и Кисаме спешат следовать за ним, а Тоби замыкает шеренгу, напевая экшн-мелодию собственного сочинения.
Когда они доходят до коридора, в котором находится комната пленницы, Итачи, как ни странно, останавливается как вкопанный, заставляя Дейдару и Кисаме врезаться ему в спину, прежде чем столпиться, чтобы заполнить узкое пространство, а Тоби врезается прямо в них всех, прежде чем встать на цыпочки в отчаянной попытке разглядеть лучше.
— Какого черта, гм? — спрашивает Дейдара, потирая больной локоть.
Ответ на этот вопрос не заставляет себя долго ждать; дверь в комнату медика открыта, Хидан свернулся калачиком у стены, лихорадочно молясь и истекая кровью из довольно подозрительного места на его теле, и сама куноичи Листа, которая сжимает окровавленную ручку и упирается в стену, грозно глядя на остальных Акацуки.
— Не подходите, — рычит она с явно фальшивой бравадой, — или вы закончите так же.
— Ты не могла… — Кисаме в ужасе переводит дыхание.
— Ручкой, а? — Дейдара практически съеживается, его руки неосознанно перемещаются в сторону охраны.
— Да, — мрачно говорит Харуно Сакура.
Итачи значительно менее запуган, чем его товарищи; он делает шаг вперед.
— Положи ручку, куноичи.
Одного взгляда на него достаточно, чтобы Сакура узнала мужчину. Ее глаза расширяются, отчасти из-за ошеломленного узнавания, а отчасти из-за полного недоверия.
— Это оригинальные Диор? — удивленно спрашивает она.
За солнцезащитными очками Итачи один раз моргает.
— Да.
— Отлично, — выдыхает она, скаля на него зубы. — Тогда я обязательно заберу их с собой в ближайшее время.
Широко раскрытые глаза Кисаме, Дейдары и Тоби перемещаются с пленницы на спину Итачи.
— О нет, нет, гм, — шепчет Дейдара.
Итачи снимает солнцезащитные очки, надежно пряча их под плащом. Когда он снова смотрит на куноичи, его глаза сияют малиново-черным светом шарингана.
— Через мой труп.
Затем Сакура улыбается. Это пугающая улыбка, и, кроме Итачи, все остальные мужчины вздрагивают от опасения.
— Вообще-то это и был мой план. — К черту безрассудство и недостаток чакры, она бросается к нему…
И, когда ее кулак находится на волосок от того, чтобы соединиться с его челюстью, ее путь преграждает довольно странная и закрученная оранжевая маска. Глаза Сакуры расширяются от удивления, и в последнюю секунду она останавливает свой кулак.
— Пожалуйста, не обижай Итачи-сана! Он очень чувствительный! — Новый голос умоляет, крепко сжимая ее в объятиях. — И, пожалуйста, не кастрируй остальных! Мы все очень хорошие люди, и мы станем твоими новыми лучшими друзьями!
Сакура визжит и царапает его, но безрезультатно, пока она не осознает, что упомянутая грозная хватка — это не ужасное, ломающее ребра и разрушающее внутренние органы дзюцу смерти — это просто объятие. Очень нежное объятие.
Кисаме хлопает себя по лбу, его обычное самообладание было нарушено нелепым зрелищем перед ним.
— Какого черта, Дейдара! Ты его напарник, ты должен был вытравить из него этот дурацкий порыв!
— Я пытался, гм…
Хидан со стоном и несколькими болезненными мольбами о пощаде к Джашину-сама подтягивается, чтобы встать.
— Просто смотри, маленький жалкий говнюк-подрывник, — говорит он, обвиняюще указывая пальцем на осажденного Дейдару. — Она собирается сбежать или что-то в этом роде, вернуться в ту маленькую деревушку и рассказать все своим людям, и, прежде чем мы об этом узнаем, весь проклятый мир подумает, что Акацуки — кучка хилых, обнимающихся маленьких ублюдков!
Итачи вздыхает и снова надевает солнцезащитные очки, задаваясь вопросом, можно ли вообще подать заявку на перевод в другую организацию.
Наконец, Сакура понимает, что лучший способ избавиться от этого оранжевого чудовища — обнять его в ответ. Она предварительно отвечает взаимностью, и ее предположение было верным; он отпускает ее, и его поведение возвращается к бурлящему счастью.
— Приятно познакомиться, Сакура-сан, — весело говорит он.
В интересах вежливости Сакура болезненно улыбается.
— Я тоже очень рада познакомиться с тобой…э-э, как тебя зовут?