— Как умственно отсталые, уродливые и совершенно непривлекательные щенки, — поясняет Хидан.
Тоби думает указать, что непривлекательных щенков не бывает, но мудро решает оставить это на потом.
— …В любом случае, мы не хотели сразу возвращаться в штаб-квартиру, гм, — продолжает Дейдара, указывая большим пальцем на Итачи. — Было бы очень плохой идеей вести их к Тачи-тяну. Мы сделали небольшой крюк и в итоге пересекли границу Звука…
— …И мы были загнаны в угол на одной из их дурацких военных баз… — плавно продолжает Хидан.
Дейдара складывает руки в своей самой ангельской манере, готовясь к художественному завершению.
— И я взорвал эту дурацкую военную базу и все и всех на ней, гм!
Кисаме стонет и осторожно бьется головой о край стола, и Итачи вздыхает. Конан молча складывает бумажный веер, чтобы спрятать за ним лицо от стыда.
— Почему, — невозмутимо говорит Пейн, — я не могу отправить двух членов моей самой известной преступной организации на простое убийство и вернуть их, не вызвав международного инцидента?
Хидан и Дейдара изображают свои самые невинные улыбки, которые превращаются в гримасы боли.
— Потому что мы особенные, а?
После минутного глубокого раздумья Лидер встает с непроницаемым выражением лица.
— …Убирайтесь.
Хидан бледнеет.
— Твою мать, ты ведь нас не выгоняешь? — недоверчиво спрашивает он.
Пейн с сожалением качает головой.
— Я бы с удовольствием, но было бы слишком хлопотно заменить двух участников сразу.
— Идите в подвал, — вмешивается Конан, — и побудьте там некоторое время.
Хидан замирает, очевидно, от боли.
— Но грядет гребанная война!
Встревоженный Дейдара раскачивается взад-вперед.
— И я действительно хорош в том, чтобы взрывать этих засранцев, гм!
— Идите, или я прикажу Итачи вырезать ваши селезенки и использовать их как абажуры, — мягко повелевает Лидер.
Итачи услужливо достает из внутреннего кармана плаща кунай и начинает вертеть его на пальцах.
— Ублюдки, — бормочет Хидан, когда они обиженно выползают из логова. — Мы помогли вам.
Уходя, Дейдара пытается изобразить самую привлекательную обидчивую гримасу Сакуры. Все еще не так хорошо получается.
Когда они уходят, Конан вздыхает.
— Что мы будем делать?
Пейн снова закрывает глаза, задумавшись.
— Есть ли у нас ресурсы, чтобы провести полноценную войну со Звуком и победить?
— Не сейчас, — отвечает Кисаме, прежде чем кивнуть в сторону Итачи. — Последнее сообщение от Зецу состоит в том, что его брат запечатал Орочимару — внутри своей головы. Или что-то в этом роде, но мы не хотим рисковать кем-либо из наших участников в боях с неизвестным количеством опасных и генетически измененных подростков.
Тоби искренне содрогается при одной мысли об этом.
Итачи моргает один раз.
— …Глупый младший брат, связавшийся с не теми людьми.
Кисаме думает указать на то, что Итачи был тем, кто присоединился к печально известной террористической организации преступников S-ранга всего в тринадцать лет, но отказывается от этого.
Пейн склоняет голову на руку, глубоко задумавшись.
— Коноха и Суна, — говорит он наконец, — воюют со Звуком. Ни одна из других деревень не воюет.
Глаза Конан слегка расширяются в понимании.
— Ты же не хочешь сказать…
— Союз будет заключен на строго временных условиях, — вслух размышляет Пейн. — Я знаю, что мы враги вышеупомянутых деревень, но они понесли тяжелые потери за годы войны…
— …И они не в том положении, чтобы выбирать, с кем вступать в союз, — завершает мысль Кисаме, улыбаясь решительно по-акульи.
— Если они мудры, — тихо добавляет Итачи, и багровый свет шарингана загорается, казалось бы, сам по себе, — то они даже приветствуют идею иметь таких грозных союзников.
Конан слегка улыбается, доставая изящный зеленый лист и передавая его Пейну.
— Взаимовыгодно — действительно, отличная идея.
Пейн медленно наклоняет голову, ловит лист и рассматривает его между пальцами.
— Я немедленно напишу письмо Годайме Хокаге.
Тоби хлопает в ладоши и кричит.
— Ура, ребята! Значит ли это, что мы все будем друзьями?
Конан сжалилась над невинным в закрученной маске и наклонилась, чтобы похлопать его по руке.
— В сущности, да.
Единственный видимый глаз Тоби светится предвкушением, и он открывает рот, чтобы заговорить, в его голове зарождается совершенно удивительная идея…
Пейн устало поднимает руку.
— Никаких ночевок.
Тоби сдувается, совершенно подавленный.
После того, как Лидер-сама отпускает их, заявив, что им нужны тишина и покой, чтобы написать письмо Хокаге, Итачи и Кисаме уходят в свою комнату, тихо обсуждая влияние и последствия событий того дня.
— Разве это не безумие? — Кисаме плюхается на кровать, машинально хватаясь за Самехаду и свой точильный камень.
Итачи расхаживает взад и вперед между окном и стеной, наполовину ожидая увидеть своего глупого младшего брата, выскочившего посреди соседних полей монетного двора с отрядом генетически измененных и таких же глупых подростков-союзников.
— О чем ты?
Камень издает тошнотворный звук, когда Кисаме царапает его по острому лезвию.
— Ну, на твоем свидании с Сакурой две ночи назад…
— Судя по всему, это было не свидание, — монотонно прерывает Итачи.
Кисаме хмурится.
— Отлично. Что касается твоего… ужина с Сакурой, одна из причин, по которой она сказала, что не может встречаться с тобой, была из-за статуса мы-враги-ее-страны. А теперь, именно два дня спустя выясняется, что мы воюем со Звуком, с той же страной, с которой воюет ее народ. Что технически делает Акацуки и Коноху маловероятными союзниками.
Итачи начинает лениво крутить на пальцах один из своих длинных кунаев.
— Очень любопытно.
Кисаме молча поднимает бровь.
— Не делай так, Кисаме — это один из немногих способов, которыми я общаюсь, поэтому естественно предположить, что я могу передать гораздо больше информации простым поднятием брови, чем ты, — скучающе растягивает Итачи.
Человек-акула задыхается от возмущения.
— Что… о, хорошо, как угодно. В любом случае, можешь держать свою дурацкую бровь приподнятой. Ты знаешь, к чему я клоню.
Итачи поднимает бровь, доказывая, что он действительно способен передать огромное количество информации одним движением лицевой мышцы.
— На самом деле я не знаю, к чему ты клонишь.
В редкий момент разочарования Кисаме бросает подушку в Итачи; Учиха легко уворачивается, прежде чем прислониться к стене. Кисаме ерзает.
— Ты уверен, что не послал теневого клона к маленьким приятелям Саске и каким-то образом не отправил их в направлении Хидана и Дейдары, зная, что два непостоянных человека, подобных им, не могут сопротивляться драке?
Призрак улыбки мелькает на лице Итачи.
— Зачем, Кисаме, мне вообще делать что-то подобное?
Человек-акула в шоке роняет точильный камень.
— О, Ками! Ты это сделал! Ты, черт возьми, начал международный скандал только для того, чтобы расположить к себе свою девушку!
Итачи ухмыляется, возвращаясь в свою кровать.
— Это сказал ты, а не я. Однако я не подтверждаю и не опровергаю твою теорию.
Кисаме откидывается назад, глядя на своего партнера взглядом, представляющим собой сложную смесь благоговения и ужаса.
— Ты больной, извращенный и решительный человек, Учиха Итачи.
Даже из легко лежащего положения кунай Итачи с первой попытки попадает в центр прицела на стене.
— Расскажи мне что-нибудь, чего я еще не знаю, Кисаме.
Коноха
Очередной день в Конохе кажется достаточно невинным и совершенно непритязательным, пока черный ворон не влетает в открытое окно офиса Годайме Хокаге. Само по себе это не шокирующе необычное явление — она совершенно привыкла получать письма от разных других Каге со всего мира, не говоря уже о потенциальных клиентах.