Утопая в её поцелуях, он едва ли мог мыслить трезво.
Той ночью они впервые за долгое время уснули вместе. А следующим утром Бен проснулся в её объятиях.
И никогда прежде он не был так счастлив.
***
И вот теперь, вернувшись из деловой поездки раньше времени — потому что провести ещё хотя бы день без неё он попросту не мог — Бен выдыхает, и ему кажется, словно эти несколько дней без неё он вовсе не мог дышать.
Закрыв глаза, он притягивает её ближе к себе и дрейфует где-то на грани между сном и реальностью, растворяясь в запахе её волос, в тепле её тела, слушая размеренное биение её сердца.
А просыпается он от стука капель дождя по стеклу, когда за окном только-только начинает светать.
Рей снова утащила на себя большую часть одеяла — она постоянно так делает, но Бену совершенно не холодно, потому что сама она в его объятиях такая тёплая, такая мягкая, такая сладкая, и он целует её в макушку, прижимаясь к ней теснее, и как же он скучал по ней, как скучал…
Она что-то бормочет во сне, и Бен… Он не хочет будить её, нет, но внезапно пробудившемуся члену не прикажешь. Выдохнув, он жмурится, не слишком сильно надеясь, что стояк пропадёт как-нибудь сам по себе. Как будто прежде такое случалось с ним хоть раз, пока виновница его возбуждения находилась в каких-то сантиметрах от него.
Он опускает руку ей на талию, пробирается под майку и кладёт ладонь на плоский животик. Они об этом не говорят, как будто рассуждать о таких вещах для них слишком рано, но иногда, в такие моменты, как этот, ему нестерпимо хочется, чтобы она подарила ему ребёнка.
И в последнее время подобные мысли возникают в его сознании бесконтрольно, и не то чтобы они были неприятны Бену. Никогда прежде он не горел желанием стать отцом — карьера и успех компании всегда были для него на первом месте, но Рей… За довольно короткий промежуток времени она изменила все его представления о целом мире и о себе самом. И даже постарайся он как следует, толком объяснить свою к ней тягу, которая возникла между ними словно на молекулярном уровне, он бы не смог. Ему известно одно: он любит её и хочет быть с ней всегда, несмотря ни на что.
И, должно быть, это естественно, что он хочет от неё сына. Или дочку. Или детей в целом. Размышляя об общем с ней будущем, он чувствует странный прилив эйфории. И хотя после развода с Базин прошло не так много времени, он не перестаёт думать о новом браке — о браке с Рей.
Он не в силах найти этому рационального объяснения. Но то, что он чувствует к Рей, простейшей любовью не назовёшь, Бен в этом уверен. Это не объяснить словами, не описать ни одним известным ему эпитетом, это чувство за пределами его понимания.
И он не может избавиться от желания привязать её к себе всеми возможными способами. Ведь потерять Рей для него без преувеличения смерти подобно.
Он снова целует её в макушку. Её запах, по которому за несколько дней он до смерти истосковался, кружит голову, и Бен слегка смещается, уткнувшись носом ей в шею.
Рука, словно действуя по собственной воле, перемещается с живота на грудь, которую Бен легко сжимает в ладони, приникая губами к её плечу. Ему хочется продлить этот момент, растянуть его до бесконечности, остаться с ней здесь навсегда. Разум словно накрывает невидимой дымкой из страсти, желания и любви, любви, любви, и Бен уже сам не замечает, как начинает целовать её везде, куда только может дотянуться.
С её губ срывается полустон-полувздох, и он принимается поглаживать сосок большим пальцем, чувствуя, как её тело под касанием его пальцев начинает пробуждаться. Лёжа на боку, к нему спиной, она сдвигается, теснее прижимаясь к нему. И когда она оборачивается и сонно чмокает его в подбородок, он забывает, как дышать.
— Бен! — выдыхает она, растягивая губы в счастливой улыбке. — Ты вернулся!
Не успевает он сказать и слова, как она втягивает его в поцелуй, жаркий, обжигающий, сводящий с ума их обоих. А когда он касается её языка своим, она стонет ему в рот, отвечая ему с яростным энтузиазмом. Вдоль позвоночника он чувствует призрачное покалывание, по рукам бегут мурашки, и от её поцелуя он имя собственное забывает.
Эта сладкая пытка, не иначе. Она едва проснулась, но он знает наверняка, что если скользнёт рукой в её пижамные шорты, то обнаружит её влажной, обжигающе-горячей, готовой для него.
Мысль об этом разжигает в нём натуральное пламя, заставляя кипящую от желания кровь хлынуть прямиком к затвердевшему члену.
Он толкается в неё бёдрами, чувствуя, как яйца сводит от раскалившегося добела желания. И ему кажется, что если он не трахнет её прямо сейчас, если выждет ещё минуту, рассудок его нахер на части рассыплется.
Он едва не рычит от нетерпения.
Не прерывая поцелуя, он тянется вниз, к её проклятым пижамным шортам, которые умудряется стащить с неё вместе с нижним бельём. Она ёрзает и едва не хнычет, когда он берёт её под коленку, разводит ей ноги пошире и прикасается к ней между бёдер. А найдя её буквально истекающей желанием, он пристраивается и толкается в жаркую, влажную киску, и глаза его помимо воли закатываются, от ощущения опаляющей тесноты. С губ Рей срывается сладкий стон, от которого у него голова идёт кругом, и Бен замирает на секунду, позволяя себе и ей привыкнуть к этому ощущению целостности.
Она вплотную прижимается спиной к его груди, и Бен чувствует, как заходится её сердце. Он слышит, как всхлипывает Рей, стоит ему выскользнуть из неё почти полностью. И поначалу он двигается не торопясь, не спеша — выходит почти до конца, а затем толкается обратно до самого основания. Одной рукой помогая ей удерживать ногу на весу, второй он снова находит грудь, которую начинает поглаживать и сжимать в такт размеренным толчкам. Но едва она начинает подмахивать бёдрами, не говоря ни слова прося о большем, он теряет остатки самоконтроля и подминает её под себя, практически вжимает в постель, и начинает втрахивать её в матрас куда жёстче, чем планировал изначально.
Встав перед ней на колени, он кладёт руки ей на талию и дёргает её на себя, в процессе умудряясь не выскользнуть. Наращивая темп, он стискивает её бёдра с силой, от которой завтра на нежной коже непременно нальются синяки, но он продолжает вбиваться в неё с отчаянием, словно от этого зависит сама жизнь. Тишину спальни нарушают лишь влажные шлепки кожи о кожу, и Бен облизывает пересохшие губы, шумно выдыхая через нос, пока Рей захлёбывается его именем, хныча в подушку.
— Бен, Бен, Бен!
Нечто обжигающее, опаляющее, сжигающее дотла все разумные мысли в его голове разливается у него внутри, и он чувствует, что до прыжка с высоты остаются считанные мгновения.
В рассветных лучах он любуется очертаниями её талии и завороженно прослеживает мягкие изгибы кончиками пальцев. Кажется, напряжение искрит в каждой клеточке его тела, в каждом миллиметре кожи, в которой ему становится слишком жарко, слишком тесно. Рей под ним не замолкает; срывая голос, просит о большем, просит не останавливаться, просит заставить её кончить. Он не сразу замечает, как она, просунув руку под животом, ласкает себя между бёдер. Но едва обратив на это внимание, Бен наклоняется, практически вминая её в кровать, и отталкивает её руку, заменяя своей собственной. И стоит ему прикоснуться к ней, стоит только начать двигать пальцами, он словно видит, слышит, чувствует, как глубоко внутри неё лопается звенящая от напряжения тетива.
Сжимаясь, пульсируя на нём, она будто всю душу из него вытягивает. Не в силах больше сдерживаться, Бен со стоном следует за ней, изливаясь глубоко внутрь неё.
Всё ещё ощущая отголоски эйфории, он падает на неё сверху и тут же откатывается в сторону. Распластавшись на спине, он думает только о том, чтобы…
— Выходи за меня, — выпаливает Бен в третий раз.
И Рей…
Она широко улыбается.
И на этот раз не отказывается.