Оксана вздохнула и вытащила из другого кармашка заначку в двести гривен.
— Заворачивай скорее!
Завернув золотую серёжку в розовую купюру, Оксана сложила её квадратиком и отдала «Лесю» цыганке. Взяв свёрнутый пакетик, та поочерёдно приложила его к животу, к груди и ко лбу Оксаны, а затем к левому и правому плечу, сопровождая сие действие скороговоркой:
— Даю тебе счастье, даю тебе любовь, даю тебе разум. Не на год, не на два, а на все века. Забираю от тебя проклятье, забираю от тебя беду. Да сгинут они навсегда.
Дунув на свёрток, она мигом сунула его в один из потайных карманов своей объёмной юбки.
— Всё, иди, — добавила она, — и ни о чём не жалей. Всё что отдала, вернётся к тебе вдвойне.
Ни слова не говоря, Оксана ошеломлённо, как зомби, побрела по переходу на красный свет, не обращая внимания на гудки машин. Лишившись за одну минуту одной серёжки и двух сотен гривен, но зато в надежде обрести вечное счастье и вечную любовь.
Как и подобает гиду, Агния сидела в специальном поворотном кресле, установленном при входе в салон таким образом, чтобы видеть лица всех своих подопечных. Недостатком такого расположения являлось то, что сидела она спиной к лобовому стеклу и не могла видеть того, что происходило по ходу движения.
— Унгвар, — продолжала она свой рассказ, — застроен преимущественно двух-трёхэтажными зданиями. Поэтому многие культовые сооружения видны прихожанам с любой точки города. В самом центре возвышается костёл святого Юрия.
— Святого Юлия? — переспросил обозреватель Юлий, как бы очень удивившись.
— Мне кажется, вы очень большого мнения о себе, — осадила его Агния.
— Вам не кажется, — не остался в долгу Юлий.
— Вон его чёрная башня над крышами торчит! — показала Агния рукой.
— Офигительно похожа на лингам, — подметила певица Карма, сидевшая у окна.
— Я бы даже сказал, — добавил Юлий, — похожа на мой лингам.
— Что, действительно, похожа? — иронически спросила у него длинноногая блондинка Елена, которая сидела слева у окна и не видела костёл. Её высокие коленки вплотную упирались в спинку стоявшего перед ней кресла.
— Охренительно похожа, — подтвердила Карма, разглядывая башню, — причём видно, что это явно обрезанный лингам…
— И он нависает над всем городом, — вставил свои пять копеек церковнослужитель Влад.
— Скорей не нависает, а стоит, — вновь не удержался Юлий.
— Юлий! — осекла его сидевшая рядом с ним Елена. — Что за манера видеть во всём фаллические символы?
— Я не понял? — возмутился Юлий. — Разве я первым обратил на это внимание?
Не обращая внимания на вспыхнувшую перепалку, Агния продолжила:
— Но самой главной доминантой города, видимой отовсюду, являются две зелёных башни Крестовоздвиженского кафедрального собора, мимо которого мы сейчас проезжаем.
— Ой, сколько тут цыган! — удивилась модель Эвелина, заметив перед входом в храм целую группу пёстро одетых цыганок, которые назойливо приставали к идущим на службу прихожанам, нахально выпрашивая у них деньги.
— Да, в последнее время ромы полностью оккупировали наш город, — подтвердила Агния, — но не будем отвлекаться, вы лучше посмотрите, какие необычные на этих башнях кресты.
— Чем же они такие необычные? — спросила её издательница Полина, которая сидела справа и не видела крестов.
— А тем, — ответила Агния, — что у них три параллельные поперечины, похожие на каббалистическое Древо жизни. Кстати, на примере этого собора, которым владели вначале римо-католики, затем униаты, потом православные, а сейчас владеют греко-католики, можно убедиться, что свято место пусто не бывает.
— А синагога здесь есть? — неожиданно спросил обозреватель Юлий.
— Есть, и очень красивая, в мавританском стиле. Правда, от неё осталось лишь одно здание. Местные власти… после изгнания всех евреев из края (о, это была, конечно, катастрофа!) превратили её в областную филармонию, убрав с фасада звезду Давида и заменив скрижали завета на фронтоне на символ музыкального искусства – лиру.
— Получается, что евреев здесь нет? — заметила певица Карма, — остались только музыканты?
— Ну, ещё остались художники, писатели и прочая творческая интеллигенция, которые постоянно посещают это место, — улыбнулась Агния. — Что же касается кафедрального собора, — продолжила она тараторить, — то его две башни-звонницы с вмонтированными в них часами-курантами построены в стиле ренессанса. При этом большой колокол, слышный отовсюду, бьёт каждый час, а малый – каждые пятнадцать минут.