— Ты такой, что всё можешь, — смягчился Кока.
— Это не я, — признался Серж, — это всё дело рук более могущественного человека из наших рядов.
— Колись, кто это?
— Галик.
— Ну не фига себе! — возмутился Кока. — Вот так тихоня!
— Какой же он тихоня? Он ведь первым… секс-бомбу ту нашёл! А ты у него из-под носа её увёл.
— Куда же он сейчас её увёл?
— Не знаю. Ты же у нас мастер по детективам! Иди и ищи её сам, включай свой нюх.
Кока тут же снова поспешил на площадь. Подойдя к тому месту, где раньше стояла книжная раскладка, он осмотрелся. Рядом, возле открытой сцены, сидела на лавочке мамочка с маленькой девочкой. Девочка лизала мороженое из рожка, а мамочка гладила по спинке йоркширского терьера, мирно лежавшего у неё на коленках.
— А вы не знаете, — спросил он мамочку, — куда делась продавщица, которая здесь книжки продает?
— Такая фигуристая? — развела она руки вширь, как заправский рыбак, показывающий пойманную рыбу.
Кока кивнул.
— С такой грудью? — расширила она пальцы, обхватив ими перед собой воображаемую грудь.
Кока кивнул.
— Ушла с каким-то клоуном.
— С каким ещё клоуном? — не понял Кока.
— С рыжим таким. В жёлтом пиджаке.
— А-а-а, — сообразил Кока.
— Сначала он ей один букет подарил, — кивнула мамочка на жёлтые розы, до сих пор валявшиеся неподалёку, — но она их не приняла. Тогда он подарил ей другой, как настоящий иллюзионист.
— И куда они пошли?
— Туда, — показала она рукой.
Пройдя по указанному направлению, Кока вышел на боковую улочку Корзо, которая разветвлялась здесь направо и налево, и остановился в раздумьях, размышляя здраво, куда Галик мог Маричку повести. Прямо перед ним находился ресторан «Кактус». Именно туда Кока и решил сначала зайти.
Справа от входа был установлен механический пресс, явно намекавший на то, что здесь в качестве особого блюда выдавали пейотль. Интерьер был оформлен в стиле «дикого Запада» с настоящим ковбойским баром.
— Рады вас видеть, — приветствовал его распорядитель, — проходите, садитесь, где желаете: у нас есть и нижний зал, и приватный кабинет.
— А вы не скажите, — обратился к нему Кока, — к вам, случайно, не заходил недавно… такой солидный господин… в жёлтом пиджаке и с девушкой…
— Вот с таким бюстом? — показал распорядитель руками размер её груди.
Кока кивнул.
— Да. Заходили полчаса назад.
— Рады вас видеть, — приветствовал Галика и Маричку распорядитель полчаса назад, — проходите, садитесь, где желаете: у нас есть и нижний зал, и приватный кабинет.
— А что у вас можно поесть? — спросил его Галик, осматривая обстановку.
— Суп с белыми грибами, греческий салат, отбивную по-гуцульски.
— А что-нибудь такого экзотического? Типа настойки из пейотля?
— Нет, такого нет. Можем предложить отличный эль.
— Спасибо, — кивнул ему Галик и повернулся к Маричке. — Нет, Маричка, я не могу закружить тебя здесь так, как ты этого заслуживаешь. Скажи, есть ли здесь поблизости более приличный ресторан, так сказать, для гурманов, с фешенебельной кухней?
— Есть, — ответила Маричка, — причём этот ресторан так и называется «Кухня». Правда, он очень дорогой.
— То, что надо.
— Тогда пошли. Это тут недалеко, на улице Фединца.
— А он постоянно будет идти за нами? — кивнула она на охранника, шедшего следом за ними.
— Постоянно, — усмехнулся Галик. — Это ж у него работа такая.
* * *
Оксана тем временем в задумчивости стояла перед витриной магазина женской одежды. По её виду трудно было определить: то ли она разглядывала платья на манекенах, то ли ждала кого-то.
Набрав на мобильном телефоне знакомый номер, она сразу же сбросила вызов. Через пару секунд на втором этаже этого старинного двухэтажного здания с башенкой на крыше открылось одно из окон, и из него выглянула мама Андрея.
— Оксана! Сейчас, подожди, Андрей уже спускается.
Тут же открылась боковая входная металлическая дверь.
— Я не очень опоздала? – спросила она, поднимаясь вслед за Андреем по лестнице на второй этаж.
— Можно сказать, что пришла как раз вовремя, — с улыбкой ответил он, намекая, что ему приходилось ждать её и подольше. — Мама! — позвал он, — встречай гостью.
— Здравствуй, Оксана, здравствуй деточка, — выплыла навстречу его дородная и радушная мама, — а ты совсем не изменилась.