- Так, ну что, - быстро сменил вектор разговора слегка запыхавшийся парень, - мы готовы идти?
- Да, готовы, - ответил ему Усок, сжав обе ладони в кулаки в подбадривающем жесте.
Спустя минут пять они уже были снаружи и мерно вышагивали в сторону соседней улицы. Усок прислушивался к тому, как Джинхек продолжает рассказывать ему о работе, но слушал он его лишь краем уха, наслаждаясь больше видом прекрасного города и потрясающими выражениями лица рассказчика.
Конечно, та песчинка с раздражающей мыслью, в которой он так себе до конца и не признался, никуда от него не делась. Она все еще терлась о его виски, неприятно поскрипывала на обратной стороне его глазниц, но в данный момент все это просто не имело для него значение.
- … И я тогда просто отвернулся и… О, мы пришли. Совсем что-то заболтался, - Джинхек выдал ему потрясающую улыбку в качестве извинения, и Усок был готов простить ему за нее все, что угодно.
- Добро пожаловать к нам, - поприветствовала их симпатичная девушка за стойкой, взгляд которой был абсолютно и полностью мертв.
Двое парней переглянулись между собой, и Усок покивал ему на упаковку клубничных пирожных, оформленных так, будто их готовили для самой английской королевы. Джинхек одобрительно кивнул в ответ и обратился к консультанту-зомби, чтобы вырвать из ее лап предмет их общих грез и мечтаний.
Усок тем временем отвернулся, позволяя своему спутнику разобраться с формальностями покупки. Его взгляд упал на окна витрины, в которых были выставлены потрясающие своими формами и оформлением торты, но когда он взглянул поверх них, то увидел, что снаружи за ним кто-то наблюдал. Он пересекся взглядом с загадочным человеком всего на мгновение, после чего тот словно отмер и ушел восвояси.
Он мог просто разглядывать витрину.
Но он разглядывал Усока.
Охватившее его чувство не было похоже ни на страх, ни на тревогу, это снова было что-то практически потустороннее. Он был как проклятая кукла, как дом с приведениями – сосудом, в котором поселилось нечто злое, желающее использовать все его ресурсы до последнего, чтобы удержаться в этом мире.
Ему снова явился призрак, и на этот раз он обрел вполне себе физическую форму.
- Ну что, идем? – голос Джинхека вывел его из транса, в котором он оказался из-за этой ситуации. Усок вздрогнул и снова, не найдя силы на слова, просто кивнул ему в ответ.
Они вышли из магазина, но что-то очень ощутимо изменилось в их поведении, в окружающей обстановке, да и в них самих в целом. Усок опять ощутил полный спектр отрицательных эмоций, планомерно уничтожающий его все последнее время, а Джинхек, заметив перемены в настроении Усока, просто не мог понять, что происходит, и что ему стоит с этим делать.
Они на автомате, словно плохо запрограммированные роботы, дошли до ближайшей скамейки, сели на нее, и оба уставились в пустоту, потому что дальше программа уже не работала из-за разового критического сбоя. Усок даже не пытался сделать вид, что все нормально. Он был морально истощен до такой степени, что более не мог поддерживать вид обычного человека. Джинхек решился нарушить установившуюся между ними тишину, боясь, что, если он этого не сделает, то может произойти нечто страшное.
- Вы всегда можете поговорить со мной о своих проблемах. Обещаю, я Вас не осужу и никому ничего не скажу, честно.
Эта фраза, сказанная явно с намерением приободрить и поддержать, смогла выполнить свою задачу ровно с точностью наоборот. Усок поджал губы, растянувшиеся в пропитанной ядом улыбке, и перед ним встала картина его знакомства с тем человеком… Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что они с Джинхеком не имеют ничего общего, но эта параллель провелась сама собой, и Усок просто решил мысленно посмеяться над таким нелепым стечением обстоятельств.
Выглядело так, будто вся его жизнь оказалась зациклена в одну большую петлю, которую ему однажды набросят на шею, подведя предварительно к обрыву, а затем возьмут и со всей дури толкнут в спину.
.
.
.
. .
. .
. .
- Я бы хотел, но… - Усок слегка усмехнулся и взглянул на своего собеседника – Это не то, что можно рассказать так просто.
- Я понимаю… - послышалось в ответ, - Конечно, я не могу понять всех Ваших проблем, но мне знакомо это чувство…
- Спасибо, что просто сидите со мной. Это очень помогает, правда.
Джинхек снова искренне улыбнулся, глядя на своего собеседника, словно впрыскивая разноцветные эмоции в его черную непроглядную эмоциональную бездну. Он опустил взгляд вниз и приоткрыл коробку с пирожными, протягивая ее Усоку.
Тот по инерции взял одно из них и сразу отправил в рот, мгновенно закрывая глаза от того, насколько вкусным оно было. Его нежная, совершенно ненавязчивая сладость растеклась по его рту словно сахарная жидкость, и ощущение было столь ярким и сильным, что у него в груди приятно кольнуло от нахлынувших на него враз положительных эмоций.
Но в следующее мгновение он, так и не успев открыть глаза, почувствовал прикосновение к своим губам.
Его веки словно приклеило друг к другу, и он не мог открыть глаза от накрывшего его внезапно оцепенения. Затем он почувствовал, как его аккуратно берут за подбородок и надавливают на него, чтобы приоткрыть его рот и проникнуть в него языком.
Усок, словно получивший под дых, не мог собрать себя, его личность настолько разметало по всему телу, что ее осколки впились ему буквально в каждый сантиметр кожи изнутри. Джинхек же, не почувствовав сопротивления, стал целовать его настойчивее. Но Усок просто не мог сопротивляться.
Он вспомнил все события годичной давности, вспомнил свое детство, вспомнил пресловутое метро, - и все его фобии, все его комплексы в один момент будто врезали ему по затылку бейсбольной битой. Но, несмотря ни на что, удар оказался не такой сильный, как ему изначально могло показаться.
Его тело начало реагировать быстрее него самого, и Усок занес руку вверх, чтобы прикоснуться ею к затылку целовавшего его парня и надавить сильнее. Его тело жаждало этих эмоций, в то время как его разум отчаянно сопротивлялся. Но помимо тела и разума, помимо страхов и сомнений существовал еще и сам Усок. Побитый, потрепанный, почти изношенный, но все еще живой.
Он ответил на поцелуй, втекая своим сознанием в эйфорию момента ровно до тех пор, пока перед его глазами не появился силуэт десятиминутной давности. Его сердце пропустило удар, а мысли резко смешались в одно липкое месиво, начиная засасывать его всего изутри в себя же.
Руки Джинхека уже блуждали где-то в районе его талии, но сам Усок находился сейчас дальше от самого себя, чем когда-либо в своей жизни. Он откладывал это признание уже очень и очень долго. Но даже сейчас, даже когда он чувствовал себя не собой окончательно, он все еще не мог это сделать.
Их поцелуй умер естественным образом, и Усок медленно открыл глаза лишь для того, чтобы убедиться, что ему здесь совсем не место.
- Простите…
- Извините меня!
Они оба одновременно начали извиняться, и Усок отвел взгляд, потому что понял, что не выдержит больше ни малейшей частички образа Джинхека в своих зараженных глазах.
- Я не знаю, что на меня нашло, я…
- Все в порядке, - он прервал его извинения, резко поднимаясь со скамейки, - я думаю, мне лучше пойти.
Джинхек уже было приоткрыл рот и занес руку вверх, чтобы остановить его, но крайне вовремя себя одернул. Жаль только, подумал было Усок, что он не сделал этого парой мгновений ранее. В итоге, его спутник просто остался сидеть на скамье, практически в той же позе, что и ранее, с раскрытой коробкой пирожных, и Усок был готов молиться всем богам на свете, чтобы этот парень сумел дожить до завтрашнего утра.