Усок преследует его совсем недолго, минуты две, но для него эти мгновения растягиваются в тягучую, бьющую по всем нервам бесконечность. Он вымотан, лишен воздуха, его дыхание выбито напрочь, но он идет за ним как сумасшедший, как больной, не ведая преград, напролом.
Как в амоке.
Он стремительно сокращает дистанцию между ними. Шаг, другой, и вот Вэй уже на расстоянии вытянутой руки, стоит только совершить это движение, и его капюшон окажется зажат в кулаке Усока, но буквально за секунду до рокового прикосновения Вэй исчезает на лестнице, ведущей в метро.
И Усока парализует.
В один момент в него вливается паника, страх и запоздалый стыд за собственные действия. Он не может туда пойти, он не выберется оттуда живым!
Три… Два… Один…
Вдох…
Выдох…
И он спускается в метро вслед за ним.
========== Долгоджанная встреча ==========
Состояние, в котором границы реального и воображаемого начинают размываться: оно вырастает внутри грудной клетки как сорняк, единственной задачей которого является осквернение той благодатной почвы, в которой ему посчастливилось поселиться.
Практически как в картонном блокбастере, окружающие звуки начинают деградировать в голове Усока до состояния монотонного раздражающего звона, постепенно в ответ нарастающего до такого предела, что перспектива разрыва барабанных перепонок начинает казаться скорее благодатью, нежели чем реальной угрозой. Он совершенно не понимает куда идет и что делает, он оказывается в потоке людей, и этот факт просто не дает ему возможности хоть как-то прийти в себя.
В такой ситуации решиться на отчаянный шаг оказывается намного легче, чем это могло бы показаться, и уже через пару мгновений в его руке оказывается канцелярский нож… с помощью которого ему удается привести себя в чувства на короткое мгновение. И ему нужно воспользоваться этим мгновением сполна.
Усок оглянулся по сторонам и осознал, что находится уже внутри станции, недалеко от турникетов. Это значит, что он каким-то образом умудрился пройти весь тот огромный лестничный пролет у него за спиной. Впрочем, сейчас было не самое подходящее время оглядываться назад и строить догадки, и поэтому он встал лицом к ряду пропускных машин, не позволяя себе тянуться обратно даже на физическом уровне.
Вэй, конечно же, пропал у него из виду, но Усок прекрасно понимал, что с этого тонущего корабля особо никуда не денешься, и поэтому практически уверенно, лишь слегка пошатываясь и зажимая рану на руке, он направился в сторону пропускных устройств. Каким-то чудесным образом он отыскал проездной в своей сумке буквально сразу, радуясь уже тому, что она все еще была при нем, и впервые за долгое время поблагодарил свое место работы за то, что оно предоставляет им бесплатные проездные. А учитывая то, что он, при всей кажущейся в его случае бесполезности, сумел-таки ему пригодиться, то Усок не удивится, если и правда скоро начнет верить в бога.
Ну или как минимум в призраков.
Турникет пропускает его вперед с коротким звоном, и как только он оказывается по ту сторону невидимого барьера, то получает удар в плечо от одного особого торопящегося куда-то пассажира, который чуть не сбивает его с ног.
Его физическое равновесие оказывается столь же шатким, сколь и его психическое, и он, постаравшись выровнять себя по некоей невидимой внутренней струне, аккуратно, словно нашкодивший ребенок оглядывается на порез на своей ладони. Он понимает, ясно и четко, что выиграл себе лишь совсем немного времени, и ему надо действовать быстро.
Он находит в себе скрытые силы и дергается вперед, отчаянно сжимая в руках сумку и держась за нее, как за последний оплот стабильности, но в потоке людей, вечером, в час пик, уже ничего не поможет ему оставаться невтянутым в самое сердце бушующего урагана.
Ему нужно осмотреться и выловить взглядом Вэя, восстановить ту разорванную нить, что вела его все это время в нужном направлении, но он оказывается совершенно не в состоянии поднять голову. Словно на нее сверху давит невидимая, но крепкая рука.
Не высовывайся.
Усок идет за потоком, в окружении белой блузки, серой кофты и пары черных штанов, и совершенно не понимает, что он собирается делать дальше, когда попадет на платформу. Он уже, должно быть, уехал, это все бессмысленно!
Однако ни это осознание, ни возможность развернуться и пойти в обратную сторону не спасают его от всенепременно надвигающегося кошмара. Собственные шаги кажутся ему вестниками приближающейся беды, а фоновый шум складывается в один назойливый зов смерти. Он чуть ли не каменеет от того, насколько фатальным ему видится его ближайшее будущее.
Когда вскоре он оказывается на платформе, то его словно подхватывает невидимый и несуществующий ветер, который вертит им из стороны в сторону как отмершим и опавшим осенним листом.
Вот только это все без толку.
Где-то на четвертом круге Усок понимает, что окончательно потерял Вэя, а вместе с ним и себя заодно. Его приступ панической атаки перестает пугать его, и он смиряется с неизбежностью своей скорой кончины. Сколько он уже не дышит? Минуты две, наверное.
Звуки начинают постепенно покидать его голову, а картинка в глазах становится все более и более размытой. Еще чуть-чуть, и его тело благополучно встретится с полом, который выложен негостеприимным камнем, и Усок практически расстраивается из-за того, что ему будет крайне неудобно здесь лежать.
Но это все, конечно же, не имеет значения.
Он проиграл ему. Проиграл Вэю еще в тот момент, когда получил то злополучное первое письмо. Когда решил не идти в полицию, когда в тот, самый первый момент по-настоящему испугался его. Ну, что же, такова его судьба, и он готов это признать, и готов сдаться, вот только…
Игра не была бы настолько интересной, если бы ее можно было так просто закончить, верно?
Практически в последний момент перед падением он чувствует, как сзади к нему прижимается чье-то тело, и некая рука начинает поддерживать его поперек груди. Вторая же рука незнакомца закрывает ему глаза, плотно, но нежно. Усок мгновенно приходит в себя, так, словно и не было в помине этих последних минут его слабости, словно бы еще секунду назад он стоял посреди площади и никуда оттуда не уходил.
Он чувствует, как незнакомец наклоняется к нему и тихо, прямо на ухо, шепчет слова, как успокаивающую мантру.
- Т-ш-ш, тише, тише. Я помогу тебе. Я выведу тебя.
.
Я помогу тебе.
.
Я выведу тебя.
.
Вэй
Он не знает, откуда ему сразу же и доподлинно становится известно, что это он. Возможно, ему об этом говорят руки, которые крепко, но аккуратно удерживают его от падения. Возможно, это голос, нашептывающий ему слова утешения. Может быть, это какое-то божественное проведение, судьба…
Но они встретились.
Вот таким вот образом.
Сломанный робот и преследующий его призрак.
Усок и Вэй.
Усок и…
…
КТО?
Резкий порыв, образовавшийся вокруг этого ключевого вопроса, запустил в нем некий защитный механизм, и он с огромной, как ему показалось, силой вцепился в ладони его преследователя, стараясь отодрать их от себя и одновременно пытаясь выбраться из кольца его рук. И следующие минуты стали идти толчками и рывками, и стремлением освободиться, и остановиться он смог лишь в тот момент, когда почувствовал под своими ногтями кровь.
- А ты любишь посопротивляться, да? – усмехнулся ему на ухо Вэй, облачая свой комментарий в очень снисходительный тон.
Это словно ударило Усока по голове, и он понял, что прямо сейчас его держат в заложниках, ведут не ясно куда, и огромная толпа людей вокруг ничего с этим не делает.