Потом ее хватило на то, чтобы выпить воды. Она одним глотком опустошила почти весь стакан.
— Мы уезжаем, — сказала она. — Ты должен это организовать.
— Куда?
— В Антверпен.
— Что? Зачем?
Она помолчала, потом спросила у меня сигарету, закурила и только через пару затяжек продолжила:
— Марк оставил нам очень много.
— И? Он не хотел, чтобы вы в чем-то нуждались.
— Ты не хуже меня знаешь, кем был Марк.
О, я знал намного, намного лучше нее.
— Эти деньги обязательно кому-нибудь понадобятся. И церемониться с нами не будут. Кому мы теперь нужны? Я не хочу этих ночных визитов, не хочу страха за свою жизнь, за дочку. И Марк этого не хотел. Он говорил мне, что я должна уехать, если с ним что-то случится.
— Где вам там жить?
— У нас квартира в Антверпене. Марк обо всем позаботился.
Молодец он какой.
— Оставайтесь здесь. Там вы будете далеко от меня, а тут я смогу вас защитить.
— А если тебя убьют? Ты можешь гарантировать, что тебя не убьют?
Да я даже не мог гарантировать, что сам себя не убью.
— Я хочу спокойствия, — сказала она. — Я хочу ничего не бояться. Хочу, чтобы Света ничего не боялась. Она смотрит на тебя с обожанием, она понятия не имеет, кто ты, кто ее папа. И я хочу, чтобы так и осталось. Хочу подальше от всего этого, не хочу крови. Ни твоей, ни чьей-либо еще. Не хочу ее видеть. И Марк знал, что я не хочу.
Говорила она очень быстро, почти безумно. Я сказал:
— Понял тебя. Сделаем и быстро.
Арина кивнула. Она вдруг показалась мне такой некрасивой, может, лицо опухло от слез или еще что-то такое, но в то же время я, как никогда прежде, понимал, почему Нерон ее выбрал.
А она сказала:
— Я ненавижу его.
— А?
— Я ненавижу его, — повторила она с нажимом. Думаю, Арина сама боялась своих мыслей, она хотела рассказать мне все, чтобы очиститься. Как священнику.
— Я ненавижу его больше всех на свете. Я даже никогда не думала, что могу так ненавидеть. Мне противно все в нем.
Но в этих ее словах, в то же время, было столько любви. Я впервые по-нормальному задумался: а как бы отреагировала на мою смерть Саша? Я хотел только, чтобы она меня любила. А если она возненавидит меня за то, что я сломал ей жизнь? А если возненавидит по-настоящему?
— Я понимаю, Арин. Не волнуйся, я все устрою с документами и билетами, в самое ближайшее время. У вас там хоть мебель есть?
Арина кивнула, а потом все о своем:
— Ему всегда было на нас со Светой плевать. Всегда. Иначе все не получилось бы именно так.
— Уверен, он бы что-нибудь другое выбрал, если бы знал, когда и как все кончится.
Но тогда ты, может быть, не выбрала бы его. Все очень неочевидно в этом сложном мире.
— Спасибо, Вася, — сказала она спокойней. — Что бы мы делали, если бы не ты?
Жили бы, наверное, и жили бы счастливо. Я покрепче обнял ее.
— Да вообще, ты чего, он мне ближе брата стал. Всему меня в жизни научил.
Перед уходом я взял из библиотеки Нерона несколько книжек, Арина не возражала.
Дома меня встретили моя женщина, мой кот и мой сын. Но все для нас четверых, включая Горби, было уже решено. Я просто еще об этом не знал.
Нет, мне не отлилось и не вернулось ничего, я все, как всегда, сделал сам. Сам по себе умница.
Ну, ладно, сначала лучше о том, как жилось-то мне с моим новым маленьким Марком. Я про детей вообще ничего не понимал, то есть, ну, самое странное было, когда кто-нибудь говорил, что у Марка мой нос или Сашины губы. Он, конечно, перестал быть похожим на алкоголика, но даже гладенькие, розовые, милые младенцы все на одно лицо.
Я только про цвет глаз видел — мой цвет, а все остальное в нем казалось странным и несуразным. Почему вообще младенцы так мало похожи на людей? Выглядят, как крошечные беспомощные инопланетяне.
Ну, и заебывать умеют на отлично. Иногда он орал, потому что хотел жрать, иногда у него что-то болело, а иногда он просто орал, хуй пойми почему, что-то ему не нравилось, но что-то загадочное.
Мать говорила, что я в детстве был не подарок, верещал постоянно и засыпал только на руках, либо от усталости. Чаще от усталости.
И хотя Марк оказался поспокойнее меня, все-таки он был моих кровей, и иногда ему что-то въебывалось. Тогда он верещал без остановки. Обалдев от криков, мы вызывали врача. Толстая добрая врачиха говорила, что все хорошо, и даже колик у него нет, если он не голоден, то скучает или хочет спать.
— Так хули ты, блядь, не спишь? — спрашивал его я.
От этого по серьезу можно было поехать головой.
Может, ему снились кошмары? Не знаю, могут ли таким мелким сниться кошмары, и что в них должно происходить.