Накладные.
Разрешение на реализацию.
Договор. И подпись некоего гражданина Шумского, груз принявшего. Акт сдачи и приемки. Чек, небрежно сложенный пополам… а гробы познаньские в Хольме изрядно стоили. Но… не то.
Не так.
Неужели ошибка вышла?
Себастьян прислушался к себе. В комнате воняло. Он даже не сразу понял, откуда исходил этот омерзительный запах, чем-то напоминающий смрад тухлых яиц. Сперва едва ощутимый, он, стоило обратить внимание, сделался вдруг резким, почти нестерпимым. Себастьян заткнул нос и повернулся.
Прошелся по комнатушке.
Остановился у разобранной постели… а ведь от нее воняет. Он и наклонился, осторожно вдохнул и едва не потерял сознание, до того резким сделался запах. Себастьян отпрянул.
Чихнул.
И спешно распахнул окно, но… запах не исчез и не стал слабей. И стоило признать, что происходит он вовсе не от причин естественных.
Себастьян сделал вдох и заставил себя вернуться к кровати.
Воняло.
Резко.
Едко.
И явно… и слева больше, чем справа.
Ему удалось определить место, но… что за обряд здесь проводили? Ведьмака вызвать? Откуда в Хольме ведьмаку взяться. Кого из местных? Но… можно ли верить местным?
Нет.
Если все так, как Себастьян предполагает, пана Белялинского стоит оставить в покое… временно… а то ж ты ему слово, а он и надумает себе недоброго. Сбежит, паскуда этакая, на просторах Хольма растворившись. Попробуй-ка его тогда вылови.
Тут уж лучше денек погодить, а уж на родине с визитом, так сказать, и явиться.
Он вышел из нумера…
…и все-таки теперь его не отпускало ощущение, что, отступив, он совершил серьезнейшую ошибку.
Глава 5. В которой вновь появляется демон
Только очень ленивая женщина выходит замуж один раз.
…запись в дневнике панны Кульбачей, сделанная аккурат после четвертого ее замужества.
Катарину ждали в парадной.
Ждали, судя по всему, давно, потому что стоило ей толкнуть тяжелую дверь, и в лицо пахнуло перегаром. Запах его, застоявшийся, тяжелый, был столь отвратителен, что Катарина сделала шаг назад. Это, собственно говоря, ее и спасло.
Громыхнуло.
Оглушило.
И ослепило вспышкой. И все это как-то сразу… она отшатнулась. Щеку обожгло жаром, и Катарина, прежде чем понять, что, собственно говоря, происходит, выбросила руку. Пальцы сами перекрестились, оживляя встроенный в перстень амулет. Песчаный вихрь вырвался из руки, эту руку выворачивая, болезненно, почти до перелома. И Катарина стиснула зубы, сдерживая стон.
Кто-то закричал.
И снова громыхнуло. А вихрь, разворачиваясь, полоснул шершавыми крыльями по лицу, заставляя опомниться.
Отступить. Упасть.
Перекатиться.
И плевать, что новые чулки, а с ними и юбка — отличнейшая, между прочим юбка, к которой Катарина успела душевно привязаться — испорчены. Холод опалил колени. И подтаявший за день снег забился в сапоги.
…крик перешел в визг. А визг был заглушен шелестом. Песчаный змей, воплотившись на мгновенье, выглянул из темноты. Он, огромный, с трудом помещался в тесноте парадной, и золотые кольца его заполнили и саму парадную, и узкий лестничный пролет, и площадку.
…только бы никто не выглянул…
…в золоте колец, таком ярком, что иного освещения не требовалось, тонули люди. Двое?
Нет, трое.
Третий уже почти исчез в раззявленной пасти змея, чьи черные глаза смотрели на Катарину. С насмешкой? С жалостью?
…хочеш-сь… хочеш-сь я дам тебе попробовать? — этот голос прошелестел в голове. — Коне-с-ш-но хочеш-с-с…
— Уйди, — попросила Катарина, затыкая уши пальцами. Кажется, по щеке плыло что-то мокрое. Кровь?
— З-саш-шем? — демон наслаждался. Он, получив свободу, пусть и ненадолго, не собирался упускать ни секунды. — Ты сама меня позвала…
— Позвала. А теперь уходи…
Человеческая тень растворилась в золоте, и змей повернулся ко второй жертве…
…они ждали…
…Катарину ли?
…или…
…нет, дом ее, пусть и не на центральной улице, но и не на окраине…
…да и время не сказать, чтобы позднее. Наверняка, люди проходили… да… проходили… и будь банальный грабеж… уже бы нашли кого-то… и сгинули… и вообще…
— С-смешные мыс-с-ли, — произнес демон, заглотив вторую жертву. До Катарины донеслась волна удовольствия. — Хош-шешь я позволю тебе расспросить?