Один за другим Себастьян выдвигал ящики комода.
Белье.
Кальсоны… полотняные. Батистовые в цветочек. Шерстяные с начесом и пуговками. Рубахи нательные. Платки носовые. Нижний ящик вовсе почти пуст – пара белых шелковых чулок не в счет. Хотя любопытственно, зачем скромному живописцу белые чулки, ко всему женские?
На комоде – пара подсвечников с оплывшими свечами и пустая рамка, из тех, что продают к дагерротипам за полтора медня…
Интересно.
Кровать… белье шелковое, хорошего качества, тоже, судя по виду, относительно новое… в беспорядке пребывать изволят, будто кто-то спал…
…двери.
Одна в гардеробную, весьма просторную.
…на двоих рассчитана, а потому с полдюжины костюмов в ней глядятся по меньшей мере жалко. Да и ношены они. Есть пара приличных, но те отдельно висят, упакованы в чехлы из сатину, чтоб не запылились. Выстроились шеренгой ботинки и туфли с острыми носами, сапоги зимние, растоптанные и рядышком – щегольские белые штиблеты, уж год, как вышедшие из моды. Имелись тут и сандалеты, каковые прилично было бы надеть к соломенной шляпе где-нибудь на водах.
В Гольчине вод не имелось, а вот сандалеты были.
И шляпа соломенная.
А к ней – кожаный картузик с тремя медными пуговками. И цилиндр был, высокий, лоснящийся, набитый драными подштанниками, чтоб, значится, от хранения форму не потерял и упругость. Странно только, что не в коробку положен, как соломенная шляпа с широкою лентой.
Себастьян шляпу примерил.
Глянул на себя в зеркало и фыркнул: вновь вы, воевода, себя не по-воеводску ведете, ибо вам надлежит не самому по комнатам хаживать, но отправить верных акторов, чтоб они да копытами землю рыли. Вам же, на старания глядючи, останется лишь кивать одобрительно иль брови хмурить.
По ситуации.
- Вотан упаси, - Себастьян шляпу вернул и вздохнул.
…уволится.
…точно уволится. Если его в местном городишке, спокойном да мирном бумаги мало что не одолели, то чего уж о Познаньске говорить? Нет, долгих лет Евстафию Елисеевичу, пусть и дальше сиживает он на казавшимся таким удобным воеводском месте, а Себастьяну и в акторах неплохо живется.
Вторая дверь вела в мастерскую.
Любопытственно.
Это он всех своих клиентов через спальню водил?
Или…
Обойдя комнату, которая оказалась перестроенною из двух, поменьше – этакие перемены, надо полагать, немалый ущерб карману нанесли – Себастьян убедился, что догадка его верна. Имелась и другая дверь.
Махонькая.
Неприметная.
Незапертая. И выходила она на черную лестницу.
- Эй, есть тут кто? – крикнул Себастьян, и эхо голоса его прокатилось по ступеням.
…кто…кто… кто…
- Сам хотел бы знать, - буркнул он, хмурясь.
Коль не отозвались, стало быть толпятся подчиненные его у парадное двери. Ждут высочайших указаний.
Издеваются?
- Ваше благородие! – отозвались снизу. – Это вы будете?
- Я.
Настроение улучшилось.
- А ты кто? – Себастьян свесился, силясь разглядеть хоть что-то. И все ж неудобно, получалось, что клиентам, коль таковые случались, пришлось бы подниматься по этой темной и узкой лестнице.
…или тем, кто представлялся клиентами.
…может, и вправду вся сия живопись сугубо для виду?
Нет, не стоит спешить с выводами.
- Егорка!
Егорка, значит… Егорок среди личного состава Себастьян не помнил. К стыду своему, он этот личный состав знал, мягко говоря, слабо.
- Подымайся, Егорка…
Себастьян поднял голову.
А ведь лестница на чердак ведет. И чердак оный аккурат над мастерской расположен. И заглянуть туда… Себастьян заглянет. От Егорку, кем бы он ни был, дождется и заглянет.
Егорка же поднимался быстро, перескакивая через ступеньку, а когда и через две. Он громко топотал, и топот этот уходил куда-то вниз, дробясь и порождая свое эхо, отчего казалось, что по лестнице несется целый гусарский полк.
С конями вместе.
Выскочивши на площадку, Егорка увидел Себастьяна и обмер.
Покачнулся.
Вытянулся. Щелкнул каблуками… попытался.
- Егорка, значит, - задумчиво произнес Себастьян, разглядывая приобретение. – И откуда ты здесь взялся, Егорка?
Был мальчишка невообразимо худ и страшноват. Круглая голова его торчала на шее, что тыква на палке. Шея была тонка и синевата, а голова, напротив, округла и ушаста.
Крупный нос.
Светлые бровки домиком.
Глаза ясные незамутненные.