Замок тихо щелкнул. Я улыбнулся. Можно поздравить себя с новым-старым взломом в Городе. Дверь ресторана не в счет — то была тренировка. Пашка Аскелов вновь может чувствовать себя человеком. Напиться надо по прибытии, точно! Отметить, стало быть.
Я отодвинул панель и заглянул внутрь. Ячейки для кредиток были пусты. В самой маленькой ячейке, для мелочи, лежала коричневая планшетка — на мегабайт памяти, не больше.
И это вся информация?
— Негусто.
— Что? — из-за столиков выглядывает Пройдоха.
Я помахал в воздухе легкой планшеткой. Не верилось мне, что ресторан возвели для декораций. И защита на дверях была не штампованная, а на заказ. Нюхом чую, что где-то еще лежит несколько метров информации. А своему нюху я ой как доверяю. Больше чем некоторым людям. Больше, чем судьбе.
И я принюхался. Иногда помогает, особенно когда где-то рядом может быть гипонтика.
Кроме сырости попахивало спиртным, примесью дорогих коньяков и дешевого вина, духами никогда не существовавшей женщины. Наверное, в реальности женщина была бы одета во что-то бесценно дорогое, на руках — нежнейшие шелковые перчатки, а на плечах уютно примостился бы воротник из лисьей шкуры. И наверняка курила бы женщина тонкую и длинную папироску (вот он, запах, витает) в мундштуке, небрежно сжимая его двумя пальчиками… стоп. Что-то воображение разыгралось. Ловкий программист насытил помещение такими запахами, будто гипнотика его накрыла.
Пройдоха включил карманный фонарик, посветил по особо темным углам ресторана и высветил, к сильному своему удивлению, невысокую деревянную дверь между стойкой и массивной деревянной балкой, подпирающей потолок. Никаких замков на двери не наблюдалось, зато проглядывались следы защелки, ныне успешно выбитой.
Нашлась, стерва! Так тебя, да растак! Ведь знал же, что кассовым аппаратом дело не ограничится. Внезапно я почувствовал лихорадочное возбуждение, как измотанный охотник, который после долгих поисков наткнулся на ничего не подозревающего оленя, или как… Ловец… чего?.. Богов.
Откуда эта странная мысль? Бред, бред. Нет ли поблизости гипнотики, которая разрывает сознание на лоскуты?..
Пройдоха между тем осторожно толкнул дверь ногой, впуская в образовавшуюся щель тусклый луч света фонарика. На мгновение мне показалось, что изнутри пульсирует странное красное свечение, но я моргнул, и видение исчезло. Что-то нехорошо мне, кажется всякое, в голову лезет. Неужели отвык совсем от Ниши? Ох, Грозный, видимо, стареешь.
Пройдоха распахнул дверь шире, сделал шаг вперед и растворился в темноте.
— Что там?
— Тут, блин, как обычно, все украдено до нас!
— Дай-ка мне фонарик, — приближаюсь к двери, но в этот момент из темноты вынырнул Пройдоха. Его зрачки будто кровью налитые — светились красным.
От неожиданности я отпрянул назад. Снова галлюцинации! Да что же это такое! Я заморгал, и красные огоньки в глазах Пройдохи мгновенно растаяли.
— Нечего там смотреть, — говорит Пройдоха, не заметив моей странной реакции, — пыльные стены, две какие-то пустые коробки и больше ничего. Или тут кто-то уже побывал до нас или тут вообще ничего не было, ага.
Я потряс головой.
— Но ведь замок на входе есть, а тут уже нет.
— Может, хозяева что-то оставляли, а затем забрали. Слушай, Грозный, пошли отсюда, а? Времени мало.
Я молча беру из его рук фонарик и сам заглядываю в комнату, желая убедиться. Не верю я, что ресторан пустой. Для чего тогда замок на дверях? Для чего имитация запахов, старательные модели бутылок, интерьера? И этот след от вырванной защелки…
Действительно, луч света выхватывает из темноты бумажные коробки. Небрежно так валяются, у одной бок вмят внутрь, вторая открыта с обеих сторон. И обе, естественно, пустые. Я подошел ближе, присел на корточки и посветил по сторонам. Вдруг, чего обронили?
И тут луч фонарика уткнулся в маленький бокс для хранения дисков. Он лежал между большими коробками, на боку, и почти сливался с землей.
Вот тебе, Грозный, и находка.
Бокс оказался прохладным на ощупь, внутри обнаружилось два диска без обозначений. Судя по полоскам прожига — с информацией. Это кто же здесь так постарался, сымитировал?..
— Нашел что-то? — спрашивает из-за спины Пройдоха. Увидел, чертяка, как заметался луч света.
— Углядел, — говорю. — На базу данных господина Лихтенштейна, конечно, не тянет. Но что-то определенно весомое.
Я положил бокс с дисками в рюкзак. Баловство одно, мелкая рыба. Но чувство удовлетворения где-то в душе зародилось, пригладило взъерошенные инстинкты софтера.
— На улице какое-то движение, ага, — говорит вдруг Пройдоха из-за спины, и голос взволнованный, — со второй улицы, но не вижу кто. Далеко еще.
— Автомобиль?
— Возможно. Направляется по дороге в нашу сторону. Может, свернет?
Ох, не люблю я такие движения. Автомобилями в Городе только Слоны и пользуются. Я вышел из комнатушки (а там было намного прохладнее, оказывается), прикрыл дверь и подошел к окну, где стоял Пройдоха. Вдалеке на дороге различил маленький автомобиль непонятной марки и шлейф пыли, вьющийся за ним по дороге.
— Всегда так, — говорит Пройдоха сквозь зубы, — отдохнуть не дают спокойно.
— Вот выучишься в своем университете, тогда отдыхать будешь! Пойдем.
Мы вышли из ресторана. Я не поленился приладить замок на место. Очередное правило софтера, чтоб его, старайся заметать следы. По сути, мы мало чем отличаемся от обыкновенных воришек. Ну, может, мозгов чуть побольше будет, а так…
Снова навалилась жара. Густой горячий воздух подмял под себя, выдавил капли ненастоящего, имитированного пота. Второй дороги отсюда видно не было — ресторан загораживал — но мы не стали любопытствовать, ибо сказано, что любопытство до добра ни в коем случае не доводит, и направились в противоположную сторону, выискивая подходящий переулок.
5
Выходить из Города Одиноких больно. Не физически, нет, морально! Словно только что был в невесомости, а потом навалилась сила тяжести и прижала к земле с такой силой, что ноги не слушаются. Или, может, с такой болью возвращается свободная мгновение назад душа в оковы человеческого тела.
Возможности Ниши губительны. Мысли о невесомости и неуязвимости проникают в мозг не хуже сорняков на грядки, а вырвать их куда сложнее. Оглянуться не успеешь, а мысли о полетах, о прыжках с третьего этажа уже там, в бедной моей головушке. И если выдергивать такие сорняки с корнями — тогда больно. Меня словно надули углеродом, как воздушный шарик, потом проткнули иглой, а то, что осталось, заштопали грубым швом. Вот такие примерно ощущения, что еще сказать? Мир возник, словно из ниоткуда, и поначалу казался сном. Затем проникли связные мысли. Я стал существовать, нащупал рукой горячий ИК-порт и выдернул его из скретчета. Только Слоны тратят время на адаптацию, привыкание к внешним условиям, дают отдохнуть выключенной аппаратуре, контролируют мышцы. Софтеры обычно предпочитают шоковую терапию. Больно, но быстро. Стоит обесточить скретчет, мозг остается без подкачки оперативной памяти виромата и начинает функционировать самостоятельно. Он ленивый, мой мозг. Врубается неохотно, со скрипом. Недовольство свое выражает огоньками перед глазами и монотонным гудением внутри головы. Но потом все равно мы с ним договариваемся.
«Как работал, так и заработал» Я сосредоточил все свое внимание на агитационном плакате. Я снова живой, смертный, здоровый, что б тебя… Я снова я. Кругом такие же живые, хотя в будущем абсолютно и стопроцентно мертвые люди. Можно позволить себе улыбнуться над шуткой. Аплодисменты. Помимо жуткой головной боли еще ноет спина, задница, жжет в глазах, а во рту вязкая гадость, как на утро после пьянки.
Нахожу в этом мутном неприятном мире Паршивца. Улыбается, скотинка. Знает, как мне сейчас плохо. В могучей руке маленькая чашечка. Опять чай! Ненавижу чай! От него потом икота!