1
Очень сложно, господа, разучиться верить.
Сказать себе — плюнь, Паша, плюнь на все.
Плюнь на реальный мир, который на самом деле всего лишь набор символов, воплощенных в командные строки умелыми программистами.
Плюнь на свои мысли, которые роятся в голове пчелами и неустанно твердят, что следует верить своим глазам, а не чувствам.
Плюнь на всех, кто остался за спиной, потому что они уже не те, кем были раньше.
В конце концов, Паша, плюнь на самого себя. Перестань быть человеком из маленького городка Такера, бывшим заключенным, софтером со стажем. Стань человеком Города Одиноких. Прими в себя одиночество, которое всегда хотел принять. Позволь одиночеству проникнуть в твои легкие холодным ветром, окутать твое тело паутиной снежинок, позволь наполнить себя до краев, захлебнуться, тошнить одиночеством, чувствовать, что существуешь только ты и оно. И никого больше.
Тогда возможно все.
Ведь одинокие люди менее уязвимы. За их спинами не стоят родственники, любимые жени, дети, друзья и подруги, за которых нужно бояться. С одиночеством можно умереть, не думая ни о ком, кроме себя.
Хорошо это или плохо я не знаю. Сейчас мне все равно. Я ушел в одиночество. Я проник туда, куда мне раньше было недозволенно проникнуть. И как только я осознал все свое могущество, свою неуязвимость, свое бессмертие в этом мире… … я позволил себе открыть глаза.
Дух захватило. Холодный ветер ослепил, вышиб из глаз морозные слезинки. Я летел над городом. Как высоко? Не имею ни малейшего понятия. Выше крыш, ниже облаков. Подо мной — дома, змейки улиц, яркие цепочки горящих фонарей. Надо мной — темнота. Впереди — яркий свет, как-то странно вихляющий из стороны в сторону, преследующий кого-то… кого, собственно, преследую и я.
Точно! Я тут же вспомнил свой безумный прыжок с крыши, когда закрыл глаза и выкинул из головы все мысли.
Ох, и сложно, оказывается, пересилить себя!
Но я смог, и теперь я лечу. Сила тяжести — ничто. Отсутствие веры в нее — все!
Я взлетел, но это не избавило меня от неприятных ощущений. Холодный ветер бил в лицо, я порядком замерз, и зубы сами собой выстукивали мерзкую дробь. Лучи света мелькали впереди.
— Вот и хорошо, — шепчу, — только дайте мне подобраться ближе. Я вам покажу. Я вам устрою разбор полетов!
Пистолет мне теперь не нужен. Раз Антон смог стрелять огненными шарами, значит и я смогу. Надо только попытаться.
На лету я сложил руки и представил себе небольшой огненный шар. Он переливался красным и желтым, слегка шипел на холоде и искрился.
В руках тотчас потеплело. В воздухе — между ладоней — зародился маленький бордовый комочек. Он быстро разросся до нужных размеров, и вот уже я держал в руке настоящий огненный шар.
Проще простого! Нужно только перестать верить, что такое невозможно. Возможно все, господа! И я всесилен, зная это!
Лучи приближались, я набирал скорость. Шар в руке грел. Посмотрим, кто будет смеяться последним, дорогие мои. Ведь это уже не просто погоня по просьбе Аслана Анатольевича. Это почти личная месть. Должок надо отдать, что называется. Вы стреляли в меня, а я в вас!
И вот впереди замаячила первая фигура. В сером тумане я не мог разглядеть, кто это, но не велика ли разница? Подбив Хранителя, мне будет легче поймать Антона!
Поэтому я прицелился и запустил шар в сторону фигуры. Шар с шипением рассек ночной воздух. В моей руке уже разбухал следующий.
Раздался взрыв, озарив темноту радужной вспышкой. Тело вильнуло в сторону, забарахталось в воздухе, размахивая руками. Кажется, Хранитель… Я тут же запустил в его сторону следующий шар…
И тут что-то оглушительно взорвалось возле меня. Горячая волна воздуха подхватила, перекувырнула, швырнула вниз. В ушах зазвенело.
Антон! Кто же еще!
Я резко развернулся, отлетел в сторону и крутанулся на месте вокруг своей оси. Точно! В темноте я различил еще одну фигуру. Затаившуюся недалеко.
Ждал меня! Хранитель отлетел вперед, чтобы я погнался за ним, а Антон поджидал здесь!
Ну, что же! Дуэль, господа!
Шары вспыхнули в обеих руках с чудовищной быстротой. Фигурка Антона тоже озарилась светом. Мы висели в воздухе друг против друга. Он — поджав ногу, я — повернувшись боком (так, слышал, сложнее попасть).
Я видел его лицо. Молодое совсем. Он, наверное, и не брился ни разу в своей жизни. Будущий пророк. Человек с паразитом в душе. С богом, который будет пожирать людей своей верой. А так ли прав Аслан Анатольевич? Очень хочется верить, что прав. Что не сражаюсь я сейчас с добрым божеством, встав на сторону зла, и не уничтожу истинную веру, открыв дорогу чему-нибудь более чудовищному…
Боже мой, почему нет в мире четкого разделения на черное и белое? Почему, встав на одну сторону, всегда сомневаешься, что сторона правильная? Почему мы не свободны от сомнений? Скажите мне кто-нибудь? Скажите, а?..
Он швырнул шары первым. Я на секунду опоздал, и уже когда мои шары сорвались с ладоней, понял, что промахнусь. Правда, времени наблюдать за их полетом не было. Я нырнул в темноту холодного воздуха головой вниз. Почти упал, но, не долетая до земли, выпрямился и вновь взлетел. Шары взорвались наверху с шипением и треском, запахло едким дымом.
Я завертел головой, высматривая Хранителя и Антона. Впрочем, белые лучи света все еще были на моей стороне.
Хранителя я увидел сразу — он летел метрах в тридцати от меня и на несколько метров выше. Я запустил в его сторону еще два шара — не задумываясь — шары возникли молниеносно.
Один из шаров достиг цели. Хранителя подбросило вверх. Одежда вспыхнула, словно сухие листья на ветке. Он взмахнул руками и камнем полетел вниз.
— Так тебе! — Ору вслед. — Так тебе!
И в последний момент замечаю Антона. Он выныривает из темноты, а в его руке длинный светящийся кнут.
— Стой!
Я отлетаю в сторону, и кнут рассекает воздух. В моей руке очередной шар.
— Стой, говорю!
— Что я вам сделал? — шипит Антон, не раскрывая рта, — что такого я натворил? Почему вы все хотите уничтожить меня?
Я не стреляю. Я уворачиваюсь от очередного удара.
— Я ничего не имею против тебя, дружище. Но в тебе сидит паразит. Бог, который на самом деле не бог. Существо, которое может уничтожить всех.
— Ты уверен? — очередной выпад. Будь Антон более опытным, он бы давно рассек меня надвое, но малец в жизни, видимо, драться не умел совсем.
— Я не уверен, — говорю, — но я видел тебя в реальном мире и тебя здесь. Там ты высохшая мумия, давно умершая кукла. Здесь ты пока еще человек.
— Почему я должен верить?
Кнут очертил дугу в воздухе и промелькнул возле моего лица. Я уклонился в сторону и краем глаза заметил, как в свободной руке Антона вспыхивает, набухает красный шар.
Вот и поговорили…
Резкий крик оглушает:
— Не лишайте меня цели!
И шар устремился в мою сторону.
Кажется, я тоже швырнул свой шар в Антона. Между нами грохнуло так, что задрожал воздух. В глазах в который раз потемнело, я чувствовал, что проваливаюсь вниз, сквозь воздух, падаю и не могу пошевелиться. Тело словно окаменело.
А когда темная пелена слетела с глаз, я увидел стремительно приближающуюся землю…
2
Шиджилл знал, что времени осталось немного. Он не мог поддерживать блокаду Ниши слишком долго. Было бы здесь еще несколько Ловцов, они бы развлекались дольше, а один… что может сделать один?
Вироматы гудели и потрескивали. Тела за столами дергались, словно были марионетками, а невидимый кукольник нервно подергивал то одну, то другую ниточку.
«Немного им осталось — подумал Шиджилл, разглядывая серебристые нити, окутавшие комнату, — скоро блокаду придется снять».
Что будет, если жиела поймать не успеют, Шиджилл старался не думать. Он очень надеялся, что все произойдет как надо. Время выявит своих героев. Время расставит все по своим местам.