Сохраняя достоинство и невозмутимость, я поманил слугу, взял с золоченого подноса шампанское и подал графине. Она приняла его и спросила:
– Где вы выучили мой родной язык?
– Мне посчастливилось иметь в учителях вашего земляка, – уклончиво ответил я. – Как вы считаете, он мог бы мной гордиться?
– Вполне. – Она пригубила напиток. – Графиня София Адлерберг-Данмор.
– Лорд Мирче Сербан, – с легким поклоном ответил я.
Казалось, она подаст мне руку для поцелуя, но графиня решила опустить этот жест. Что ж.
– Сербан… – задумчиво протянула она. – Должно быть, вы из Румынии?
– Так и есть.
– И как вас занесло в такую даль?
– Меня вела дорога приключений, как и вас, полагаю. – Не дав ей опомниться, я продолжил: – Скрипач здесь сам Сатана, не находите?
– Вы разбираетесь в музыке? – Графиня сделала шаг ко мне, игнорируя взволнованный шепот подруг.
– Соната соль минор, Тартини, – я улыбнулся. – Клянусь, впервые слышу такое страстное исполнение.
София Адлерберг-Данмор замерла, прислушиваясь. Ее лицо еще хранило отпечаток былой красоты, морщинки-лучики разбегались от уголков поблекших голубых глаз. Линия рта казалась мягкой, будто графиня всегда готова рассмеяться или задумчиво улыбнуться. Овал лица, что называется, «поплыл», но длинная шея все еще была достойной резца скульптора. Даже время склоняет голову перед аристократами, в ее возрасте любая другая женщина выглядела бы намного хуже. Легкое, слишком легкомысленное белое платье обнажило нежные овалы плеч, на загоревшей коже которых пестрели трогательные веснушки.
– Лорд Сербан, – сказала графиня, – вы так нагло меня разглядываете…
– Не смог сдержаться, – ответил я. – Мне перестать?
Большим заблуждением было бы считать, что только мужчины в возрасте падки на красоту юности. За свой короткий век я усвоил, что богатые женщины ничуть не уступают мужьям в порочных желаниях. Ни воспитание, ни статус замужней дамы не могут вытравить из души девушки – даже если этой девушке за пятьдесят – фантазии о том, как юный незнакомец прижимает ее к себе в страстном танце и припадает горячими губами к лебединой шее. Пресытившееся властью и деньгами высшее общество всегда ищет развлечений поострее, таких, чтобы было о чем исповедаться. Осуждаю ли я этих людей? Конечно, нет. Уверен, что на закате лет буду одним из тех стариков, которые с замиранием сердца наблюдают за тем, как полные груди сиделки мягко покачиваются, когда она наклоняется, чтобы достать их немощное тело из ванны.
– Нет, что вы, – губы графини тронула улыбка, – продолжайте.
Лгать я учился с детства и преуспел в этом как никто. Но сейчас, стоя в полумраке марракешского патио, я искренне считал графиню привлекательной женщиной. Пусть наше знакомство лишь часть моей работы, но оскорблять ее ложью было бы низко даже для меня.
– Вы очень красивый юноша, лорд Сербан. – Графиня одним большим глотком осушила бокал. – Но я гожусь вам в матери.
– Юность – это недостаток, который быстро проходит, – со знанием дела произнес я и, наклонившись, убрал серебряный локон за ее аккуратное ушко.
– Мария, – графиня повернулась к своим спутницам, – подай мне тирс.
Девушка передала графине средней длины жезл, увенчанный алым шаром. Она хотела что-то сказать, но стушевалась, неловко поклонилась и вернулась к подругам.
– Тирс? – я хмыкнул. – Не жезл, не трость… А вы изобретательны.
– Тирсом назывался посох Диониса. – Графиня взяла меня под руку. – Он был сделан из стебля ферулы, а вместо драгоценного камня его навершие украшала сосновая шишка.
– Умны, красивы и обаятельны, – заключил я. – Вы просто кладезь достоинств.
– Слишком грубая лесть, – отмахнулась она. – Предлагаю прогуляться по ночному городу. Как думаете, лорд Сербан, справитесь ли вы с негодяями, которые решат нас ограбить?
– Легко.
– Знаете, а я в вас верю. – Она тихо рассмеялась. – Но охрану все же возьму с собой.
Мы вышли из патио и погрузились в духоту марракешской ночи. Моя рубашка тут же прилипла к спине, в брюках стало невыносимо жарко, и я понял, почему Салим так настаивал на тобе.
– Вы надели это, чтобы меня впечатлить? – вдруг спросила графиня.
Признаться, я опешил. Мой информатор говорил, что София Адлерберг-Данмор вовсе не глупа, но такой проницательностью одурманенные собственным превосходством графы и графини обычно не обладают.