"Я взял невинную душу из вашего племени, чтобы принести в жертву за всех невинных, которых убили вы; Невинного, что вместе с теми всеми невинными уйдет в мир духов".
Ах, никакие слова не были способны передать сути послания, чтобы сокрушить всю ярость, всю логику и анализ хокватов...
Свет полной луны, пришедший из окна, ощупывал его тело. Катсук мог чувствовать его тяжкое безмолвие в своем позвоночнике. Руку закололо в том месте, где Пчела оставила послание своего жала. Но запах смолы от свежих стен успокоил его. Не было никакого чувства вины.
Дыхание его страсти будто дым изверглось из губ:
- Я есмь Катсук - средоточие Вселенной.
Он повернулся и, бесшумно скользя по полу, перенес центр Вселенной за дверь, через короткий холл, в спальню.
Маршалл-младший спал на ближайшей к двери кровати. Пятно лунного света лежало в ногах мальчика - в долинах и возвышенностях покрывала, легонько перемещающихся в такт дыхания. Одежда лежала на тумбочке возле кровати: джинсы, футболка, легкий свитерок, куртка, носки и теннисные туфли. Мальчик спал в трусах.
Катсук свернул одежду, сунув туфли внутрь свертка. Чуждая ткань послала сигнал нервам, рассказывая о механическом великане, которого хокват называли цивилизацией. Этот сигнал сделал язык Катсука сухим. В один миг мужчина почувствовал множество возможностей, которыми располагают хокват, чтобы охотиться на тех, кто нанес им рану: ружья чужаков, самолеты, электронные устройства. И ему придется драться против подобных вещей. Теперь любой хокват признает его чужим и станет с ним драться.
За стеной раздался крик совы.
Катсук посильнее прижал сверток с одеждой к груди. Сова заговорила с ним. На этой земле у Катсука будут иные силы: древнее, сильнее и намного прочнее, чем все, что было у хокватов. Он прислушался к звукам комнаты: все восемь мальчишек спали. В воздухе стоял запах их пота. Засыпали они медленно, зато теперь из-за этого спали даже крепче.
Катсук подошел к изголовью кровати, где спал мальчик, легонько положил ему руку на губы, готовясь прижать посильнее, чтобы предупредить крик. Губы под его рукой искривились. Он увидал, что глаза лежащего раскрылись, поглядели на него. Мужчина почувствовал, как ускорился пульс, изменился ритм дыхания.
Очень осторожно Катсук наклонился поближе к мальчику и тихонько прошептал:
- Не разбуди остальных. Вставай и иди за мной. У меня для тебя есть кое-что особенное. Только спокойно.
Катсук почувствовал рукой, что через сознание мальчика промелькнули разные беспокойные мысли. Катсук наклонился еще раз, заставляя слова наполниться силой духа:
- Я должен сделать тебя своим духовным братом, потому что мы вместе сфотографировались. - А потом еще: - Твоя одежда со мной. Я буду ждать в холле.
Он почувствовал, что его слова принесли результат, и убрал руку. Напряжение спало.
Катсук перешел в холл. Мальчик присоединился к нему - худенькая фигурка в отсвечивающих в темноте трусиках. Катсук отдал ему одежду и вышел наружу, а затем, подождав пока мальчик выйдет следом, осторожно закрыл за собою двери.
"Дед, я делаю это ради тебя!"
6
Хокват, я даю тебе то, о чем ты молил - в моих руках
эта стрела сильна и чиста. Когда я дам тебе эту стрелу, с
молитвой держи ее в своем теле. Пусть стрела эта перенесет
тебя в страну Алкунтам. Наши братья поприветствуют тебя
там, говоря: "Какой чудесный юноша пришел к нам! Какой
прекрасный хокват!" И они будут говорить один другому:
"Какой он сильный, этот хокват, несущий стрелу Катсука в
своем теле." И ты будешь горд, слыша, как говорят они о
твоей красоте и твоем величии. Не убегай, хокват. Приди
навстречу моей стреле. Восприми ее. Наши братья будут петь
об этом. Я покрою тело твое белым пухом с утиных грудок.
Наши девушки споют о твоей красоте. Об этом молил ты
каждый день своей жизни в любом месте в мире. Это я,
Катсук, удовлетворяю желания твои, потому что я стал
Похитителем Душ.
Фрагмент письма Чарлза Хобухета,
оставленного им в Кедровом Доме
Выйдя за дверь, в прохладу ночи, Дэвид, все еще одурманенный сном, постепенно приходил в себя. Дрожа от холода, он поглядел на человека, поднявшего его с постели - Вождя.
- Что случилось, Вождь?
- Ш-ш-ш, - Катсук показал на сверток. - Одевайся.
Дэвид послушался, скорее от холода, чем по какой-то другой причине. Громадные ветви дерева скрипели на ветру, наполняя ночь страшными тенями.
- Это посвящение, Вождь?
- Ш-ш-ш, веди себя спокойно.
- Зачем?
- Нас сфотографировали вместе. Теперь мы должны стать братьями по духу. Есть такой обряд.
- А как с остальными ребятами?
- Избран был ты.
Неожиданно Катсук почувствовал жалость к мальчику, к Невинному. "Но зачем жалеть кого-либо?" Он почувствовал, что при этом лунный свет пронзил его прямо в сердце. Непонятно почему, но это заставило его вспомнить о секте квакеров-трясунов, куда водили его родные - церковь хокватов! В памяти он слышал голоса, заводящие гимн: "Молим! Молим! Молим!"
- Не понимаю, - прошептал Дэвид. - Что мы сейчас делаем?
Деревья возле крыльца расступились, чтобы открыть россыпь ночных звезд. Сверху вниз глядели они на мальчика. Они, а еще ветер, шумящий в деревьях, заставляли его чувствовать страх. Дэвид оглянулся на крыльцо. Почему Вождь не отвечает?
Дэвид подтянул ремень и почувствовал вес ножа, висящего в своих ножнах на поясе. Если Вождь и задумал что-нибудь нехорошее, у него имеется нож - настоящее оружие. Ножом не больше этого Дэниэл Бун убил медведя.
- Что мы будем делать? - настаивал мальчик.
- Мы проведем обряд духовного братания, - сказал Катсук и сам почувствовал истину в своих словах. Это и вправду будет обряд единения. Он родится в темноте, пометит землю и станет заклинающим для истинных духов.
Дэвид продолжал колебаться, думая об индейце. Странные они были люди. Потом он вспомнил миссис Парму. Другая разновидность индейцев, но такая же таинственная.
Мальчик поплотнее запахнул курточку. От холодного воздуха он весь покрылся гусиной кожей. Он чувствовал и страх, и волнение. "Индеец!"
- Ты не одет, - сказал он.