Оратор вдруг замолчал, хлопнул белесыми ресницами и, не сводя с нас заинтересованного взгляда, вытянул руку в призывном жесте бунтарских вождей:
— Они! — указал он пальцем на нас.
Я торопливо огляделась, от всей души надеясь, что бить нас не будут. Этих крестьян не разберешь, то целуют в обе щеки, то лопатой оходить норовят!
Прилизанный понял не сразу, что произошло. Но стоило ему увидеть наши удивленные рожи, как он вскочил и, широко расставив руки, бросился к нам:
— Хвала небесам! Вы приехали!
Похоже, гостеприимные хозяева нас с кем-то перепутали. Мужики загудели пуще прежнего, заулыбались, закашляли в кулаки. Прилизанный между тем жарко обнял Савкова, потряс руку Лу и нацелился на меня, пытаясь продемонстрировать свою сердечность.
— Мадам, — пропел он, обтирая рукавом губы.
— Мы. Тоже. Очень. Рады, — выдавила из себя я, пятясь к выходу.
— Ага.— Он кивнул и, схватив меня под руку, потащил к столу, откуда, кряхтя, слезал давешний оратор.— Я — Саволка, новый староста деревни.
— А старый где? — не удержалась я.
— Так съели его! — Мужик посмотрел на меня так, будто я спросила удивительную несуразицу. Действительно, мелочи какие — старосту сожрали, а я изумляюсь!
Нас едва ли не силой усадили за стол, хозяин таверны в заляпанном фартуке быстро смахнул грязь со столешницы и пододвинул к Савкову плошку с заветренной квашеной капустой. Как по взмаху волшебной палочки передо мной возникла крохотная треснувшая тарелочка с горкой черной икры. Демонстрация невиданного крестьянского гостеприимства на том закончилась.
— Так кто же старосту сожрал? — Николай деловито вонзил двузубую вилку в гору капусты.
— Как хххто? — крякнул новый староста и махнул головой, отчего по его блестящим сахарным волосам пробежали красивые блики.— Он! — и ткнул пальцем в закопченный потолок.
Я не хотела, но все равно подняла голову полюбоваться черными разводами на посеревшей побелке.
— Так откуда Он появился? — Савков без зазрения совести хрустел капустой.
Лу между тем подхватил вилкой моченое яблочко, попытался разломить его, умылся брызгами кислого рассола, попавшего в глаз, и обиженно плюхнул угощение в тарелку. Я взяла ложечку и отправила в рот слипшийся сгусток черных шариков, нестерпимо воняющих рыбой.
— Как откуда? Из барского склепа, конечно!
Я подавилась икоркой, закашляла, отплевываясь.
— Он — кто?! — выдавила я между приступами кашля.
— Упырь, знамо дело!
Я моментально замолкла, кашель застрял в глотке.
В таверне пробежал легкий шепоток, словно Саволка только что произнес запрещенное слово.
«Нет, ей-богу, ну на черта мы полезли в эту деревню?» — с тоской подумала я, рассматривая лицо соседа напротив, пересеченное от середины лба до подбородка отвратительным шрамом.
— Хорошо, поймаем, — кивнул Савков, — но мы хотим ужин и чистую рубаху.
Мужики снова затихли, не смекнув, о чем толкует заезжий герой.
— А еще сон до полуночи! — нашелся Лу.
— До полуночи? — протянул мне в лицо Саволка, от него пахло луком и капустным перегаром.
— Конечно, — поспешно затараторил Копытин, — всем известно, что упырей ловят в полночь.
— Не мельтеши, Лу.— Я бросила на него предупреждающий взгляд и обратилась к Савкову: — Я что-то не понимаю — вы двое решили ночью ловить упырей? — Я сложила руки на груди и посмотрела в непроницаемое лицо Николая.
— К-к-конечно, — неестественно хохотнул Лулу, заметив злобный прищур лица со шрамом, — а зачем же мы тогда сюда приехали?
«Переночевать и найти оказию, чтобы добраться до Вьюжного!» — хотелось заметить мне, но я лишь пожала плечами и положила в рот маленькую горочку отвратительно соленой икры. Крохотные черные бусинки лопались на языке, заполняя рот тягучей слюной. «Кто ж придумал жрать эту гадость?»
— Хорошо, — кивнула я, улыбнувшись, — господа, поговорим о вознаграждении. Наша цена — тридцать золотых, или проваливайте со своим упырем к дьяволу!
Тишина буквально оглушала. Лес казался странным и пустынным, будто все его жители в одночасье заснули. По пожухлой траве тянулся молочный туман. Я задрала голову, через кроны столетних сосен нависало серое тусклое небо. Откуда-то сверху лился тихий неразборчивый шепот, словно окутывающий лес от макушек деревьев до самой земли. Я продвигалась в тумане, стараясь ступать как можно тише, боясь, что кто-то услышит меня. Внезапно деревья закончились, я оказалась на залитой зеленым колдовским светом поляне и застыла от ужаса, глядя на дракона. Он расправил свои крылья, потянулся как кошка и посмотрел на меня большими змеиными глазами. Вот его пасть открылась, обнажая острые длинные клыки, а из черной глотки вырвался столб пламени...
— Наташ, просыпайся!
Я дернулась и, тяжело дыша, села на кровати, рубашка прилипла к телу, в горле першило. Меня все еще трясло от пережитого во сне ужаса. Лу сладко спал рядом, буквально зарывшись длинноволосой головой в подушку, перетянув на себя все одеяло.
— Наташ, — снова донесся до меня из темноты голос Савкова, — пора!
— Куда? — прошептала я осипшим голосом. Перед глазами плыло пламя, голова отказывалась соображать.
— Упыря деревенского ловить.
Савков сидел на широкой лавке и заворачивал ноги в портянки. Я упала обратно на подушку, а потом зло отодвинула Копытина к стенке, тот что-то пробурчал во сне, но даже и не думал открывать глаза.
— Я не собираюсь никого ловить, — рыкнула я, заворачиваясь в одеяло.— Это вы с Лулу герои, а я не хочу рисковать собственной шеей. Лу, вставай геройствовать! — Я зло пихнула его в бок, впрочем, безрезультатно.
Холеный Копытин, утомившись после бессонной ночи, просыпаться и отягощать себя изловом местной нечисти не пожелал.
— Москвина...
Я следила, как Николай вытряхивает из сапога камушки и с трудом просовывает ногу в голенище.
— Копытин нам не помощник, он обычный милый мальчик, начитавшийся в детстве книжек про драконов.
— И что? — не выдержала я.
— В отличие от Лулу ты прекрасно чувствуешь магию! К тому же крестьяне хотят зрелищного фейерверка, вот и взорвем на кладбище пару памятников, схватим деньги и свалим, пока они не поняли, что упырь жив, — не унимался Савков.
— Вот и взрывай себе на здоровье, если оно у тебя такое крепкое, и Лу прихвати с собой! — хмыкнула я и демонстративно отвернулась к стене, прижавшись к горячему боку Копытина.
— Наташ!
— Нет! — отрезала я, полежала еще секунду и начала подниматься.— Ей-богу, я не понимаю, для чего это делаю! — проворчала я.
На дворе нас ждал Саволка с тремя мужиками, вооруженными вилами. Одетые в темные душегрейки, они терялись в чернильной темноте неосвещенной улицы.
— Готовы? — шепотом спросил староста. Весь вечер до самой полуночи он молился перед образами, стараясь побороть в себе суеверный страх перед упырем и не ударить лицом в грязь. Впрочем, один раз за сегодняшнюю ночь уже ударил: с размаху завалился с крыльца в самую лужу, пролетев через три высокие ступеньки.
— Готовы, готовы, — пробурчала я, направляясь к воротам. После жарко натопленной избы ночной холод пробирал до самых костей, не спасал даже теплый кафтан, ссуженный Саволкиной супругой.
Такой прыти, а главное смелости от девчонки не ожидал никто из присутствующих мужчин. Они в нерешительности топтались во дворе, разбивая грязь, и смотрели на мою исчезающую в темноте спину.