На станции "Ла Бреа" он поднялся лифтом на платформу и через минуту уже садился в экспресс Экспресс доставил его прямиком до остановки «Сансет», где он пересел в автобус до Хайленда. Оттуда он добрался на такси Туре встретил его у вОрот здания Вестерна.
— Вы, наверное, слышали вчерашние дебаты в телеэфире? — спросил он.
— А кто не слышал? — усмехнулся Карфакс.
— Возможно, вы не знаете, что племянница Шэлланда подает на нас в суд, — сообщил Туре. — У нее нет ни единого шанса, поскольку епископ подписал бумаги, освобождающие нас от ответственности. Но это чертовская канитель. Мистер Вестерн, — конечно, даст показания в суде, чтоб избавиться от нее, но это создаст скверный прецедент Хотя во всем этом есть и одна хорошая сторона. Разумеется, с нашей точки зрения, — добавил он, увидев, как поднялись брови Карфакса. — Мы собираемся через пару дней расспросить самого епископа. Чтобы не возникало сомнений относительно его личности, мы пригласили и его племянницу. Она отказалась, но у нас достаточно людей, близко с ним знакомых, которые смогут его опознать.
Карфакс следовал за Турсом ко входу в здание.
— Зачем вы это делаете? — поинтересовался он.
Туре уже открыл было перед Карфаксом дверь, но загородил собой вход.
— Что вы имеете в виду?
— Зачем вам говорить с епископом?
— Вот оно что! — усмехнулся Туре. — Ну, если епископ не в аду, не в раю и не в чистилище, и он сам это подтвердит, что тогда останется от его религии?
— Вы опубликовали около дюжины интервью с католиками и представителями прочих исповеданий, — ухмыльнулся Карфакс. — Если верующие отвергают свидетельства самих пап, вроде Иоанна XXIII или Пия XI, чем их потревожит свидетельство простого епископа?
— Они могли сомневаться в самой личности этих пап. Но Шэлланд только что умер, и…
Он умолк и уставился куда-то поверх головы Карфакса.
Карфакс задрал голову и увидел самолет, летящий над горами с северной стороны. Моноплан с двойным двигателем так быстро пересек горы и преодолел полпути к долине, что Карфакс только тут догадался, что он делает. Или вернее, намеревается сделать.
— Кретин! — заорал Туре. — Он сейчас врежется!
— Не-е-е-ет! — завопил Карфакс и нырнул в пластиковую растительность. Он продрался сквозь жесткие листья, ударился о ствол, почувствовал, как тот сгибается от удара, и услышал рев двигателей. И тут что-то огромное и безжалостное подняло его и завертело в воздухе полубесчувственное тело, еще и еще, пока он окончательно не лишился сознания.
ГЛАВА 10
Очнулся он лежа навзничь. Боли он не испытывал — пока не испытывал — и не имел ни малейшего представления, что случилось и где он находится. Он не мог шевельнуть рукой или ногой и ничего не слышал. Мимо пробежала, воздев руки, какая-то женщина. Ее почерневшее тело было совершенно обнаженным, если не считать изодранной блузки; волосы превратились в обугленный ком. Потом она исчезла, и, насколько Карфакс мог понять, он остался один. Синее небо заволокло черным дымом. Что-то ударило его в бок, но он был не в силах даже обернуться и посмотреть, что именно.
Спустя недолгое время над ним совсем низко проплыл вертолет. Он ощущал потоки горячего воздуха от его двигателей, хотя и не слышал их. Он попытался закричать. Рот его открылся. В голове взревело. Темнота накрыла его снова.
Когда Карфакс очнулся во второй раз, он лежал в постели, укрытый одеялами, с привязанными руками и ногами. На сей раз он мог двигать ими самую малость, хотя тут же пожалел о попытке. Они начали болеть, а собственная голова казалась eмy сплошным сгустком крови. Ему представлялось, что именно так и чувствовал бы себя его мозг, если его раздавить в кровавую массу. Человек в белом халате собирался установить респиратор.
Когда он открыл глаза в третий раз, то увидел над собой плачущую Патрицию. Он был в больничной палате; медсестра писала что-то на листке бумаги, прикрепленном к стене. Он мог повернуть голову, хотя и ценой изрядных страданий, а сквозь руки и ноги словно были пропущены провода высокого напряжения, по которым пульсировала боль.
— Этот самолет, — сказал он Патриции. — Он нарочно врезался в дом.
Собственный голос эхом отдавался у него в голове.
Сестра прервала свое занятие и подошла к его постели.
.. — Не надо напрягаться, мистер Карфакс. Просто усните. С вами все будет в порядке. — Голос ее доносился как бы издалека.
— Спина не сломана? — спросил он.
— Нет, но сломана нога и два ребра. А в остальном все нормально.
….. — Я боялся, что барабанные перепонки лопнули, — сообщил он. Который час?
— Пусть это вас не беспокоит; мистер Карфакс. Все равно сейчас вы никуда не пойдете.
— Почти двенадцать. — Патриция сквозь слезы взглянула на циферблат.
— Полночь?
— Гордон, делай, как сестра сказала. Когда ты проснешься, я буду здесь.
— Нет, я хочу знать, что произошло, — запротестовал он, но тут же отключился. Когда он вновь пришел в себя, ему показалось, что прошло не больше нескольких минут. Он был один.
"Вот они, обещания Пат!" — подумал было он, но мгновением позже она вошла в палату и наклонилась, чтобы поцеловать его.
— И надо же тебе было очнуться именно сейчас! — вздохнула она. — Как раз когда мне понадобилось сходить в туалет.
— А я, по-моему, уже сходил, — сказал он. — Вызови сестру, ладно?
Около восьми утра он уже был способен сесть и выслушать, что произошло. Его правая нога ниже колена была раздроблена. Два левых ребра уже склеили. В левом ухе слух восстановился полностью, но в правом раздавалось легкое жужжание. Его лицо и тело покрывали сплошные синяки.
Голова болела так, словно он не просыхал трое суток. А громкий или неожиданный звук заставлял его вздрагивать.
Патриция рассказала ему все, что знала о случившемся.
Телевидение и газеты добавили деталей.
Вчера в девять часов двадцать минут некий мистер Кристиан Увелль, проживающий по адресу Суиторандж-лейн 13748, квартира 6Н, арендовал в аэропорту "Санта-Барбара Сисайд" четырехместный пассажирский «Лангер». Его объявленный маршрут пролегал через Тихий океан к Эврике, городку на дальнем побережье Калифорнии. Вместо того мистер Увелль направился на юг и, невзирая на все приказы диспетчеров аэропортов Сисайд и международного Риверсайда, продолжил свой незаконный полет. Через несколько минут он спустился настолько низко, что радары были бессильны его обнаружить. Свидетели подтверждают, что он держался на высоте ста метров над самыми высокими зданиями и горными вершинами. Приблизившись к окрестностям Николе-Каньона, мистер. Увелль поднялся на высоту трехсот метров, сделал два круга — по всей вероятности, чтобы точно определить здание Вестерна, — спустился и прицельно врезался в свою мишень.
В самолете находился сам мистер Увелль и, по предварительным оценкам, около пятидесяти фунтов динамита, каковой мистер Увелль, будучи химиком, собственноручно изготовил в рабочее время. Аэроплан, пилот, динамит и здание исчезли в пламени.
А вместе с ними исчез и МЕДИУМ, и тридцать служащих Вестерна, включая Турса, миссис Моррис, Хармонса и двух клиентов, беседовавших с покойным Карлом Марксом. Вестерн и двое его телохранителей отделались легким испугом. Мистер Вестерн находился в подземном гараже в обществе некоего клиента. Что он там делал и кем был этот клиент, осталось неизвестным. Клиент в суматохе исчез, а мистер Вестерн не собирался называть его.
Миссия мистера Увелля потерпела крах, ибо отправить мистера Вестерна в великое ничто ему так и не удалось.
Карфакс, как и все прочие, предполагал, что Увелль был представителем какой-то религиозной группировки, ненавидевшей Вестерна за то, что он оскорбил их верования.
Ничего подобного. Мистер Увелль был фанатичным атеистом. Он высмеивал все религии и однажды даже был избит в баре «Силверсайд» за высказывание, что христианство представляет собой величайшее зло на этой планете.
И зачем мистеру Увеллю убивать человека, который собирался уничтожить все общепринятые религии и большинство необщепринятых?