И боли тоже нашлось в ней место. Я стояла перед вышкой, боясь обернуться. Слова и фразы, мысленно отрепетированные бессчётное число раз, заученные до автоматизма, были не те, неправильные, их невозможно было произнести, невозможно было даже повторить про себя. Наверное, они чувствовали то же самое.
— Ну, — я наконец повернулась к ним, — вот и всё. Здесь мы расстаёмся.
К горлу подступил ком. Порыв ветра пронёсся между нами, словно проведя черту.
— Тебе уже пора? — неуверенно спросил Кир. — Может, задержишься хоть на пару минут? Мария, у нас ведь ещё есть время?
— Есть, есть, — вздохнула она. — Но не увлекайтесь. Вам дай волю — и уговорите бедную Марту остаться до завтра, а потом до послезавтра, до мая, до лета. — Мария устало махнула рукой. — У вас пять минут.
Кир подошёл ближе, отвёл взгляд, перевёл на меня и снова отвёл, неловко молча, переминаясь с ноги на ногу. Петер не сдвинулся с места.
— Чёрт. Выторговал время, и даже не знаю, что сказать. Из всего того, что хочется.
— Угу, — кивнула я. — Всего сказать не получится.
Кир улыбнулся, не печально, но с таким пронзительным сожалением, что у меня заныло в груди.
— Вроде только вчера познакомились, и вот ты уже уходишь. Раньше нас. По правде, мне даже обидно, совсем немного, но всё же. Надо лучше стараться, да? — Он покосился на Петера, стоявшего в стороне. — Мы обязательно догоним тебя. Обещаю.
— Значит, ещё увидимся?
— Да. Да, непременно. — Мы обнялись, и Кир негромко добавил: — Удачи, Марта. Пусть всё сложится хорошо.
Петер поглядывал на нас, не решаясь подойти. Тогда я подозвала его, развела руки, и он крепко-крепко стиснул меня в объятиях. Чувства, заключённые в этом долгом прикосновении, словами было не передать. Так мы и замерли, слушая друг друга. Не хотелось отпускать его. Не хотелось отпускать никого из них.
— Как же мы будем без тебя? — всхлипнул Петер и отстранился.
— Как и раньше, — я успокаивающе погладила его по плечу. — Вы справитесь, это ведь не конец света, ничего плохого не случилось. Я в вас верю. И надеюсь, что мы прощаемся не навсегда.
Он уронил было голову, но тут же выпрямился, будто что-то вспомнил. Его губы тронула улыбка; лёгкая и светлая, она до неузнаваемости преобразила его лицо. В то мгновение я поняла, что могу уйти со спокойной душой.
— Наговорились?
Мария хмурилась, но лишь для строгости. А может, чтобы скрыть волнение: её движения были чуть более напряжёнными, чем обычно. Она встала передо мной, внимательно посмотрела в глаза и, убедившись в чём-то, тихонько выдохнула.
— Я хотела подарить тебе кое-что. — Мария вынула из сумочки конверт — в нём были наши совместные фотографии. — Не знала, какая тебе больше понравится. Выбирай любую. Или возьми обе.
Флюоритовая бумага холодила кончики пальцев. Я подумала, что же произойдёт с наполнявшей кристаллы магией в нашем мире. Сохранится ли она? Испарится ли? Эти фотографии не ощущались такими же реальными, как подаренная Лайонелом золотая заколка или перо Бертрана. Теперь для меня они были хрупки, почти эфемерны.
— Оставь, — я протянула снимки обратно. — Ты ведь делала их для себя, на память.
— Мне не нужны обе.
— Но они не одинаковые. На одной есть Лайонел. А на другой — ты вместе со всеми нами. Пожалуйста, оставь их.
Мария безвольно повесила руки, упрямо отказываясь забирать фотографии. Но я тоже была упрямой.
— Я и без них буду помнить о тебе. Пусть не всю жизнь — память, наверное, однажды подведёт меня, но до тех пор… обещаю не забывать. И ты не забывай, ладно?
Она застыла, не мигая смотря не то на меня, не то сквозь. А потом вдруг дрогнула, поджала губы, скривилась, как от боли. Качнула головой — и эмоции схлынули с её лица.
— Ладно.
Мария с неохотой взяла фотографии. И я не в силах сдержаться бросилась ей на шею, вцепилась в пальто. Она осторожно обняла меня в ответ. К горлу подступил плач. Мне почудилось, что если я разомкну руки, если она высвободится из моей хватки, то ничего не станет, весь этот мир исчезнет, растает, как сон или мираж. Мне отчаянно хотелось верить, что он в самом деле не был никаким миражом.
— Ну-ну, хватит, — Мария похлопала меня по спине. — Долгие проводы — лишние слёзы. Пора прощаться.
Мы разошлись: я шагнула к вышке, они — от неё. Теперь вновь возникшее между нами расстояние ни за что нельзя было сокращать. Я занесла ногу над ступенькой.