К настоящему времени, Белла знала меня достаточно хорошо, чтобы быть в состоянии прочитать признаки моего настроения. Раздраженный стон сорвался с ее губ. Она схватила меня за шею и встала на цыпочки, пока ее глаза не оказались почти на одном уровне с моими.
- Теперь, слушай сюда. Что. Случилось. Сегодня. Вечером. Было. Не. Твоей. Виной.
Я выгнул бровь, пока она чеканила каждое слово.
- Итак, если тебя раздражает, что ты не смог бороться с последствиями зелья, у меня есть для тебя новости: никто не может. Злись, что это повлияло на тебя… Ну, это высокомерие вампира, если бы я давала название.
- Высокомерие вампира? – повторил я, чувствуя, как мои глаза сужаются в щелки.
Белла кивнула. – Все учителя по Защите, похоже, придерживаются того же мнения о большинстве из вас. Из-за вашей силы и скорости, вы думаете, что вы непобедимы, - она усмехнулась, явно пытаясь не засмеяться, - и поэтому вы испытываете большую обиду, когда понимаете, что это не так, на самом деле.
Я попытался возразить, но Белла перебила меня прежде, чем я смог произнести свой аргумент.
- Ты бы винил кого-нибудь, кто выпил напиток с примесью, за то, что они делали потом?
Будучи упрямым, я придержал язык. Белла, тем временем, выгнула брови, решительно ожидая моего ответа.
- Это другое.
- В чем?
- Просто так и есть, - спорил я.
На свой ответ я заработал удар в грудь. – Нет, это не так, и ты это знаешь! – настаивала она, уперев руки в бедра. – Ты классический статистический пример жертвы рогипнола,* ты винишь только себя, когда ничего из этого не было твоей виной.
- Прекрати повторять себе, что ты должен был быть в состоянии бороться с наркотиками. Если бы это был кто-то другой из твоих родственников – Карлайл, Эммет или Джаспер – они бы тоже легко забыли своих вторых половинок.
Я вздрогнул от этого. Белла заметила. Сочувствие было явно заметно в изгибе ее губ.
Сказать, что я «забыл» ее во время последнего недавнего и наиболее неприятного – ну, в основном неприятного – эпизода нашей жизни, было абсолютно неверно. Я не забыл Беллу. Это стало довольно ясно уже в классе. Я до сих пор испытывал обычное непреодолимое влечение к ней. Любовное зелье не смогло это стереть, скорее оно выступало как некое огромное препятствие, как валун размером с гору, что почти полностью закрывало обзор.
- Другие не пытались кого-нибудь убить в данной ситуации, - сказал я, хотя не был полностью уверен, что считаю так.
Так же не считала и Белла. – Я сомневаюсь в этом, - прошептала она, завладев моим взглядом. – Любовное зелье служит топливом для вожделения и навязчивых идей. Кто может сказать, что данный тип магии не будет иметь вторичного эффекта на вампиров?
- Может быть, ты права, - я пожал плечами. Губы ведьмы дернулись в уголках. Возможно, она почувствовала легкую победу. Я, конечно, не хотел продолжать этот угнетающий разговор; было проще ей убедить меня, что она права, и именно поэтому, вместо того чтобы продолжать хандрить, я обернул свои руки вокруг нее и притянул ее к себе.
Белла усмехнулась. – Это больше похоже на правду.
Я усмехнулся и закатил глаза, прежде чем принял решение, чтобы сменить тему. Я очень нуждался в отвлечении.
- Итак, расскажи мне подробнее об этих уроках Защиты. Что еще ты думаешь, что знаешь о нас, вампирах?
BPOV
Оказалось, что Эдвард должен узнать из первых рук, что студенты Хогвартса знали о нежити. Это случилось чуть больше месяца спустя, когда он и его братья и сестры попросили разрешения поучаствовать на семинаре по Защите. Разговоры о фиаско Ромильды вскоре умерли. Это оказалось ничем иным, как еще один день в Хогвартсе. Тем не менее, студенты относились к Калленам более осторожно, поскольку им напомнили об их истинной природе. Ромильда Вейн избегала нас любой ценой. Она не поднимала своего взгляда всякий раз, когда мы были за общим столом, и всегда сидела на противоположной стороне общей гостиной.
Я написала письмо Джейку с момента инцидента. В своем ответе он сообщил мне, что он и волки получили разнос от Чарли. Чарли видел, что стая могла сделать, поскольку я попала в больницу, и теперь все они находились, словно в доме, охваченном огнем.
”Мы купили билеты на квиддич!” – написал он взволнованно. - ”Мы направляемся в Англию в следующем месяце, чтобы посмотреть на противостояние Соколов Сеннена и Торнадо Татшилла. Не могу дождаться! Чарли говорит, что ты играешь. Это что-то, что я должен увидеть, Белла! Я просто не могу себе представить”.
По словам Джейка, стая и мой папа хотели большую часть своей поездки потратить на знакомство с континентом. После остановки на игру, они планировали вернуться обратно по каминной сети в Лондон. Они хотели осмотреть несколько достопримечательностей. Я могла представить это себе: Джейк и Сет стоят рядом с дворцовой стражей, возможно, высмеивая их большие, пушистые шапки и заторможенные выражения лиц. Подобные мысли лишали меня здравого смысла, когда приходили в мою голову.
Эдвард не возражал против моей переписки с Джейкобом; он находил слишком много развлечений в отношениях моей совы и стаи. Они не разделяли легкой дружбы. Джейкоб жаловался много раз в своем письме, что Талто ущипнул его множество раз. Видимо, теперь, когда моему пернатому домашнему животному, наконец, удалось установить связь с Калленами и сформировать отношения, основанные исключительно на доверии и дружбе, он, казалось, считал необходимым демонстрировать свою лояльность по отношению к Эдварду, и, таким образом, использовал все возможности, чтобы доставить Джейкобу и волкам неудобства. Если не было: “Белла, твоя проклятая птица оставила червей в моей постели”, то было: “Белла, я не могу смотреть сквозь стекла своих окон! Они покрыты фекалиями!”
Любимой частью Эдварда было: “Черт возьми, Белла! Твоя птица украла мое нижнее белье! Я проснулся сегодня утром (голый, мог бы я добавить), чтобы обнаружить, что все мои штаны и боксеры были перенесены на крышу. Крышу! Мне пришлось залезть туда в полотенце! Не помогло и то, что Талто каким-то образом удалось созвать соседей! Стая никогда не позволит мне забыть это!”
Каждый раз, когда он возвращался, Талто приземлялся на стол во время завтрака и демонстрировал свой победный жест. Эдвард ликовал и аплодировал, наряду с другими вампирами, прежде чем начинал баловать сову многочисленными угощениями. Это, конечно, только поощряло Талто придумывать более сложные шалости для исполнения в следующий раз, когда будет посещать Олимпийский полуостров, к большому раздражению Джейкоба.
Кроме этого, единственной интересной вещью был квиддич. Слизерин выиграл свой матч против Когтевран, что действительно увеличило давление, чтобы преуспеть в финальной игре. Гарри работал с командой как никогда раньше. Конец февраля и несколько недель марта было ощущение, словно я проводила все свое время на поле, отрабатывая пасы с Виолой и Джинни и увороты от бладжеров, брошенных в меня Джимми и Амикусом. Мы практиковали такие ходы, которые я никогда не пробовала раньше, те, которые заставляли нас работать на пике воздушной координации и ловкости. Коби-Штопор был безусловно самым трудным. Гарри хотел, чтобы Джинни, Виола и я воссоздали квиддичное движение, свидетелем которого мы стали на Чемпионате Мира.
- Мы должны показать им, что именно мы владеем мастерством, – говорил он. Это все, конечно, хорошо, но не он был тем, кто постоянно ломал кости. В нашей попытке усовершенствовать маневр, нам троим удалось сломать тринадцать костей, что, естественно, доставляло много беспокойства Эдварду и Карлайлу. Эммет, с другой стороны, усмехался, как маньяк, каждый раз, когда одна из нас получала новую травму, и раскрывал свой блокнот, чтобы добавить очередную галочку к списку. Он сказал, что отрадно знать, что команда идет на такие жертвы, чтобы обеспечить победу. В его глазах, чем больше крови, тем лучше.
- Ты герой, юная Свон, – заявил он однажды вечером, в общей гостиной, после того как я вернулась из больничного крыла, где мадам Помфри исцелила мое сломанное ребро. – Пусть боги квиддича смотрят на тебя и улыбаются.