Девушка в длинном сиреневом платье подошла к нему, присела на корточки, пощекотала травинкой…
Раскрыл глаза — солнце поднялось высоко. В сетке бились две сойки. Посадил их в клетку и повез к хате.
Плотно позакрывав двери и окна, поставил перед клеткой микрофон, сам прилег на диване. Как только птицы начинали испуганно переговариваться, включал магнитофон. Исписав несколько десятков метров пленки, подумал, что на сегодня вполне достаточно. Птиц он выпустит завтра в лесу.
Подошел к окну, чтобы открыть его, увидел на яблоневых ветвях трех воробьев.
— Что, тоже записаться не терпится? — Он раскрыл окно, и воробьи улетели прочь.
Было жарко. Не искупаться ли?
Но блаженная лень разлилась по телу, и он в этот день больше никуда не выбирался. Только принес воды. Соседний двор был самоогражден лишь от дороги, на нем никого не встретил. Дверь в хату оказалась приоткрытой.
«Зайти, познакомиться? Успеется…»
Следующее утро не очень обрадовало его — хоть и присвечивало солнце, туман волочился вокруг дома сизыми волчьими хвостами. В лесу должно быть мокро. Значит, надо наведаться к морю.
У моря солнце просматривалось еле-еле, берег был пустынен, сколько Марко мог видеть. А видел недалеко — метрах в пятидесяти все скрывалось во мгле. Проехал велосипедом в одну сторону по тугой каемке песка, в другую — нигде ничего, никого. Кое-где волна вынесла на берег разбитые ящики, обломки досок.
Попробовал ногой воду — вполне удовлетворительна, не студит. Поставив возле гранитного валуна велосипед и бросив на него джинсы и майку с разинутой тигриной пастью, забрел в волны. Море кипело, клубилось туманом, клубилась сизым маревом и земля.
Земля долго не хотела оставлять его, брел сотни две метров, пока вода не коснулась русой бородки. Оглянулся на берег — не видно валуна, не видать и самой суши, вокруг туман и вода, вода и туман, как в открытом море. На мгновение представил, что и в самом деле плывет неизвестно куда и знать не дано, где его встретит берег. Пережил несколько щемяще-жутких минут, но стоило опустить ноги, как они коснулись дна…
В этот раз, когда он набирал воду, на пороге сидела девушка с шитьем и пела. Она оборвала пение и поздоровалась.
— Здравствуйте, — ответил Марко и поторопился добавить, что не понимает по-эстонски.
Девушка перешла на русский.
— Вы надолго сюда?
— На месяц.
— Меня звать Вирве…
— Очень рад.
Девушку позвали слабым голосом из дома, и она исчезла за дверью. Марко попытался несколькими штрихами набросать ее лицо — васильки глаз и просо веснушек. Веснушки не портили ее красоты, были ей к лицу.
Целую неделю он пропадал в лесу. У него в гостях побывало немало птиц, оставив свои голоса. Утром он выпускал пленниц на свободу, только соек оставил пока, подкармливал крошками хлеба, радуясь присутствию звонких птиц. Вчера он услышал позднюю кукушку и хотел спросить, сколько осталось его века, но передумал. Ему было хорошо, в кукушкино пророчество не верил, но вдруг бы эта птица опечалила его? Кукушка куковала на удивление долго — может, она прощалась с летом…
Целую неделю он был счастлив на этом хуторе и мысленно от всего сердца благодарил Алексея Трофимовича.
А потом потерял сон, слонялся в подворье, как лунатик, выглядывая звезды. Но они не появлялись.
Вирве спросила, виделся ли он с Мери.
— Не знаю такой! — удивился Марко.
— Мери — по-эстонски море, — улыбнулась девушка.
Он начал ходить купаться ночью.
…На берегу маячила тонкая девичья фигурка. Порывистый ветер катил к берегу высокие волны, они бились о валуны, забредшие в глубокую воду, и развевались по обе стороны белопенной фатой.
— И вам не спится?
Девушка оглянулась и отступила немного в сторону, словно приглашая встать рядом. Тихонько что-то напевала.
— Разыгралась стихия… Купаться не хотите?
Она отрицательно покачала головой. Марко быстро разделся и стремительно пошел от берега, преодолевая сопротивление волн. Волны вздымались так высоко, что между ними едва не обнажалось дно. Он качался на них, как поплавок, совсем забыв, что на берегу кто-то есть.
Натешившись, он еле добрался до суши.
— Разве можно так неосмотрительно? — укоризненно сказала Вирве. — Ударит о камень, искалечит… — В ее глазах светилась тревога.
Марко подошел ближе, заглянул в синеву глаз. В голове слегка закружилось, как иногда бывает от сигареты натощак.